Статьи

Александр Ткаченко


«СТАРАЙСЯ ЖИТЬ ТАК, ЧТОБЫ ЛЮДИ УХОДИЛИ ОТ ТЕБЯ УТЕШЕННЫЕ»
 

Игумен Никон (Воробьев) и его наставления

Игумен Никон (1894–1963), в миру Николай Николаевич Воробьев, родился еще в царской России. Стал свидетелем всех трагических и великих событий XX века: революции, нескольких войн, репрессий, социальных потрясений и научных открытий.

Сын крестьянина, умный, талантливый, он выделялся среди шестерых братьев серьезностью, особой честностью, кротостью и добрым сердечным нравом. Ему всегда хотелось дойти до сути, узнать смысл жизни, он никогда не был поверхностным человеком, всегда искал глубину. Эти черты отец Никон сохранил на всю жизнь.

Получил предсказание о монашестве еще в детстве и, став монахом в годы закрытия монастырей и разрушения храмов, до конца своих дней подвизался в миру, на приходе. Пережил арест, заключение, ссылку в сибирских лагерях. Жил как аскет, относясь к себе со всей строгостью, а к окружающим — с любовью. Стяжал непрестанную Иисусову молитву и дар духовного рассуждения. Его советы о духовной жизни основаны на личном опыте и наполнены светом Божией благодати.

Мир в душе и с ближними 

«Не отступай от Господа, пока Он не простит тебя и пока не подаст мира душе твоей. Признак прощения Господом — мир в душе».

«Сохраняй мир внутри себя, а потом и с ближними».

«Лучше испортить дело, но сохранить мир с ближним, не забывай этого».

«Старайся жить со всеми так, чтобы от тебя люди уходили утешенные и за тебя благодарили Господа».

«Грех против ближнего очень тяжело ложится на совесть. Да и Господь прощает такие грехи только тогда, когда мы сами примиримся с ближним».

«По-моему, к людям надо относиться так, как врач к больным. Мы все больны всеми болезнями, только у одних выпирает одна, у других другая болезнь».

«Там, то есть в больнице, не ругают, что кто-нибудь заболел легкими, сердцем, животом, не говорят: “Ах ты, негодяйка слепая, ишь, глазами заболела!” Так и вам друг друга не ругать надо за душевные болезни, а терпеть и жалеть друг друга. “Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов”, — говорит апостол».

Огонек истинного «я»

«Люди по существу, в глубине все лучше, чем в своем проявлении в жизни».

«Все мы завалены хламом, а всё же из-под него мерцает огонек истинного “я”».

Вражда делает бесполезными все труды

«Я потому долго остановился на вражде, что она делает бесполезной все труды. Ни молитв, ни покаяния, ни милостыни не принимает Господь от человека, имеющего вражду к ближним».

«Никакая правда земная не может оправдать вражду. Говорю “земная”, потому что небесная правда дает мир и внутренний, и внешний. Если умрет тот, кого вы считаете своим недругом, вы будете страдать, так как рано или поздно вы почувствуете свою вину. Обычно это делается во время молитвы. Если вы умрете во вражде (да не будет этого), то знайте, что все ваши добрые дела и вся надежда на спасение погибнут. Вы пойдете в руки сеющих вражду. Царствие Божие есть царство любви и мира. Не может в него войти вражда».

«Если мы хотим, чтобы кто преодолел себя и изменил свое отношение к нам, то и сами должны раньше его совершенно изгнать из своего сердца неприязнь к нему. Тогда Господь известит его сердце».

Не осуждай никого

«Никогда не говорите плохого или иронически ни о ком… Ваши слова могут быть переданы даже не по злобе или неприязни, а просто по невниманию или в виде шутки — и вот, вы приобрели врага себе».

«Путь ко спасению — через покаяние в своих грехах, а не в осуждении ближних. Если же человек осуждает ближних, то, значит, он не чувствует своих грехов и нет у него покаяния».

«И наоборот — признаком сознания своих грехов и покаяния в них является неосуждение ближних. Делай свое дело, какое тебе поручено; не входи в чужие дела; по возможности, всегда молчи; никогда не переноси ничего другим; как камень в море, пусть тонут в тебе все слова, какие услышишь; всех жалей, всех прощай и в душе, и на деле, если случай будет».

«Закрой глаза на чужие грехи, а если нельзя не видеть, то молись о грешащих, как о себе, чтобы Господь простил им, тогда получишь милость от Господа».

Оскорбители — наши лучшие учителя

«Необходимо также, чтобы кто-либо и оскорблял нас, но не без всякого основания, а так, чтобы вскрывался, хотя бы и преувеличенно, какой-либо недостаток. Говорю не из теории, а на себе испытал не раз благотворность этого и совершенно убежденно говорю, что оскорбители — наши лучшие учителя».

Больше читай хороших книг

«Еще раз советую: больше читай хороших книг. Мало есть людей, от которых можно что получить, да и заняты часто или больны, а книгу всегда можно читать».

Не бойся ничего

«Не бойся ничего. Внедряй в себя мысль, что во всем мире не происходит ни малейшего движения без ведома и соизволения Божия».

«Господь ведет, устраивает обстоятельства таким образом, чтобы человеку было легче всего спастись».

«Иногда человек находится в таких обстоятельствах, что в данном городе, в данном месте не может спастись. И тогда Господь устраивает так, что этому человеку или этой семье возникает необходимость переселиться в другое место. Там встречаются верующие люди, которые становятся друзьями и содействуют укреплению веры. Там, может быть, вблизи окажется и церковь или какой-нибудь духовно верующий человек, который помогает этой семье спастись».

«Вот человек, страдающий пьянством, развращенный. Всё свободное время тратит на искание удовольствий в пьянстве и разврате. Милосердный Господь видит это, жалеет его семью, жалеет и этого человека. Что с ним делать? Господь посылает ему такую болезнь, что он ни о водке, ни о разврате уже и не помышляет. Напротив, начинает задумываться о прошлой жизни, о ее бессмысленности, начинает каяться в своих согрешениях, исповедует их и таким образом спасается».

«Не может человек, например, побороть чревоугодие, или пьянство, или блудодеяние — Господь посылает болезнь. Гордится человек, тщеславится — Господь унизит его пред всеми так, что он делается в глазах людей последним человеком. Если человек-христианин привязан к земному и все свои силы, все свои желания, все мечты направляет к тому, как бы правдою или неправдою, воровством, обманом — любыми средствами — приобрести земное благополучие, то Господь возьмет и отымает и всё то, что он имеет. Так к нашим трудам в нашей собственной борьбе с грехом посылает Господь нам еще и невольные скорби, как помощь в этой борьбе».

Господь следит за нуждами тех, кто доверился Ему

«Ищи Царствия Божия и правды его — и, по слову непреложному Самого Господа, слову более твердому, чем небо и земля, приложится и всё необходимое в материальной жизни. Хотя и испытывает Господь рабов Своих, но и следит за всем, за духовными и за телесными нуждами и всё подает в нужное время тем, кто доверился Господу, а не своей ловкости, силе, умению и прочее».

«Кто ищет угодить Богу, тот не будет оставлен Богом, лишь бы мы не оставили Его».

Единственный путь — терпение скорбей

«Остался для нашего времени только один единственный путь: терпение скорбей».

«Не будет никаких собственных подвигов у ищущих Царствия Божия. Спасаться же будут только терпением скорбей и болезней. Почему не будет подвигов? Потому что не будет в людях смирения, а без смирения подвиги принесут больше вреда, чем пользы, даже могут погубить человека, так как они невольно вызывают высокое мнение о себе у подвизающихся и рождают прелесть».

«Только при руководстве очень опытных духовно людей могли бы быть допущены те или иные подвиги, но их теперь нет, не найти. Руководителем теперь является Сам Господь да отчасти книги, кто имеет их и может понимать. Как же руководит Господь? Попускает гонения, оскорбления, болезни, длительную старость с тяготой и немощами».

«Необходимые для спасения человека скорби могут восприниматься человеком труднее или легче в зависимости от устроения человека. Если человек примет на веру слово Божие о необходимости и неизбежности скорбей для спасения, если он сознает свои бесчисленные грехи словом, делом, помышлением, сочтет себя вполне заслужившим не только посланных скорбей, но и гораздо больших, смирится пред Богом и людьми — то скорби станут легче».

«Если же человек будет роптать на скорби и болезни, будет искать виновника этим скорбям среди людей, бесов, обстоятельств, станет всеми средствами пытаться избежать их, то враг поможет ему в этом, покажет ему мнимых виновников (начальство, порядки, соседи и прочее, и прочее), возбудит в нем вражду и ненависть к ним, желание мстить, оскорблять и прочее, и прочее».

«Люди и обстоятельства — только орудия Божии, часто не понимающие того, что делают».

«Умный и верующий человек использует скорби к великому успеху в духовной жизни, а немудрый, ропотливый теряет случай для приобретения, вредит себе, расстраивая и тело, и душу».

Не хочешь скорбей — не греши

«Не хочешь скорбей — не греши, раскайся искренне в своих грехах и неправдах, не делай зла ближним ни делом, ни словом, ни даже мыслью, почаще храм посещай, молись, относись с милосердием к своим близким, соседям, тогда Господь и тебя помилует, и, если полезно, то и от скорби освободит».

Средства от тоски, от скорби

«Средство от тоски, от скорби — молитва или псалмопение и благодарение Господа. Если будешь понуждать себя читать Псалтирь со вниманием и вставлять чаще молитву Иисусову, Божией Матери и всем святым, то скорбь твоя утихнет и ты получишь большую пользу душевную».

«Когда тебя будет бороть уныние, тоска, то понуждай себя мысленно говорить: “Слава Тебе, Боже, слава Тебе, Боже! Достойное по делам моим приемлю. Благодарю Тебя, Господи, что послал мне болезнь для спасения души моей. Слава Тебе, Господи, слава Тебе”. Говори эти слова десятки, сотни раз, говори убежденно, от всего сердца — и через некоторое время почувствуешь облегчение на сердце, мир и спокойствие, твердость и терпение. Это признаки посещения благодати Божией». 

Лучший путь — средний

«Слишком огорчаться внешними трудностями — признак маловерия; слишком огорчаться внутренними — признак гордости».

«Не требуйте от себя больше, чем можете. Надейтесь на милосердие Божие, а не на свои добродетели».

«Не перегружайте себя телесными трудами. Лучший путь — средний. Слишком здоровое и слишком слабое тело одинаково мешают».

Не дела, а смирение склоняет Господа на милость

«Успех духовной жизни измеряется не духовными утешениями, которые могут быть и от лукавого, а глубиною смирения».

«Не дела, а смирение склоняют Господа на милость».


Прощеное Воскресение и Великкий пост.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Возлюбленные о Господе братья и сестры!

Святые дни Великого поста для христианина подобны плаванию к светлому берегу, на котором ждет нас Воскресший Спаситель. Мы призваны омыться покаянными слезами, укрепить мышцы душ своих подвигом воздержания и молитвы, чтобы в чистоте и силе встретить торжество торжеств — Пасху Христову. Но может ли достичь желанной цели пловец с камнем на шее? Каким бы выносливым и закаленным он ни был, тяжелый груз неминуемо увлечет его на темное дно. Такой же тяжестью, не позволяющей нам даже надеяться на приближение к Божественному свету, является для нас гнев и обида на ближнего. Вот почему с древнейших времен христиане на пороге Великого поста со слезами просили прощение друг у друга. Богоугодный обычай этот восприняла Церковь Русская, в Прощеное Воскресенье питающая сердца сынов и дочерей Своих сладостью примирения. «С людьми мирись, а с грехами бранись», — такая пословица недаром сложена благочестивыми предками нашими.

Жгуч гнев, горька обида. Смрадным дымом застилают эти низкие чувства человеческую душу, отравляя каждое ее движение, делая ее недоступной для Божественной благодати. Такая душа делается чужой Господу, в ней могут обитать только гнусные бесы — и тщетны обращения ее к Всевышнему; по слову преподобного Исаака Сирина, «быть злопамятным и молиться значит то же, что сеять на море и ждать жатвы».

Светлые Ангелы плачут, а сатана торжествует, когда между людьми разрывается святой союз любви. Родные и друзья, еще недавно наслаждавшиеся взаимным общением, бывшие один для другого опорой и радостью, — и вот они же выкрикивают бранные слова, копят злобу, смотрят друг на друга с ненавистью. Какая мрачная картина, какая чудовищная потеха для врага рода человеческого!

Любовь все переносит (I Кор. 13, 7), — говорит святой апостол Павел. А мы горды и тщеславны, наше изнеженное самолюбивое «я» не желает переносить малейших уколов. Сгоряча сказанное ближним слово, неосторожный намек, просто подозрение или лживая сплетня — и слабую искру раздуваем мы в пожар негодования, любую песчинку превращаем в гору гнева, если считаем себя оскорбленными. И в то же время мы не помним, что сами ежечасно, ежеминутно оскорбляем Небесного Отца. В нас вложен пречистый образ Божий. Предаваясь нечистым мыслям, мы оплевываем святыню, каждый наш грех — это ком грязи, пятнающий святой образ Господа. Если бы Творец судил нас тем судом, каким мы судим ближних, каждый из нас давным-давно оказался бы на дне преисподней. Мы не стоим и временной жизни, а Вселюбящий Бог призывает нас к блаженной вечности, за одну слезинку покаяния готов Всемогущий простить нам тягчайшие оскорбления Имени Его. Но наше немилосердие заграждает нам путь к Милосердию Небесному.

Если и ближний тяжко согрешает против тебя — что тогда? За него, как и за тебя, распят на кресте Сын Божий, и, проникаясь к ближнему ненавистью, мы попираем любовь Господню. Покрыть чужие грехи — это высший род милостыни. Пусть нам причинили зло — но вспомним, сколько ран мы сами нанесли людям на кривом своем пути, сколько обид и горя причинили, каким соблазном для других были наши слова и поступки. Себе мы привыкли прощать все, унижаем и искушаем людей как бы мимоходом, подчас сами того не замечая, но сколько свидетельств против себя услышим мы на Страшном Суде Господнем, когда все тайное станет явным. И не оправдаться нам в Судный час, если ныне останемся мы глухи к слову Милосердного Спасителя: если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный (Мф. 6, 14).

Церковь Христова есть сообщество людей, прощенных Богом. Первородный грех, эта оковывающая человеческие души короста древней порчи, расплавлена Пречистой Кровью Спасителя, омыта водами святого Крещения. Принося покаяние, мы освобождаемся и от собственных грехов — всю громаду их принял на Себя Сын Человеческий, все их искупил за нас Крестной смертью Своей. И к нам, выкупленным из рабства смерти и аду столь дорогой ценой, обращается Спаситель с призывом: любите друг друга и да будете сынами Отца вашего Небесного (Мф. 5, 45).

Разжечь чадное пламя вражды легко, потушить его трудно. Стоит поддаться раздражению — и злой бес гнева внедряется в души, лукаво преувеличивая нанесенную нам обиду, доводя мгновенную вспышку неприязни до упорной ненависти, превращая ее в страсть. Как преодолеть это душепагубное состояние? Преподобный Максим Исповедник учит: «Если случилось тебе искушение со стороны брата, и огорчение довело тебя до ненависти, не давай победить себя ненавистью, а сам победи ее любовию. Победить же мо­жешь следующим образом: истинно молясь о нем Богу, приемля приносимое от брата извинение или сам его тем предупреждая, поставляя себя самого виновником случившегося и долготерпя, покуда не пройдет сия туча».

Урок Божественного Милосердия явил нам Иисус Христос, молившийся за своих убийц: Отче! прости им, ибо не знают, что делают (Лк. 23, 34). Но разве мы, называющие себя христианами, не ведаем, как духовно слепые богоубийцы-иудеи, что творим?

Мы призваны к любви — и вот, не умея прощать и просить прощение, мы умерщвляем свои души и души ближних своих. Неужели не понятно, что питающий ненависть к брату — духовный самоубийца, а соблазняющий другого на ненависть к себе — убийца его души.

Как милосердие Господа нашего Иисуса Христа не имеет границ, так же и христианин не должен законнически скупо отмеривать прощение ближнему своему. Когда Апостол Петр, воспитанный на ветхозаветных установлениях, спросил: Господи! сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз?— Спаситель ответствовал: не до семи, но до седмижды семидесяти раз (Мф. 18, 21—22), то есть — всегда.

Тяжело, кажется нам, прощать, но еще труднее — просить прощение. Порою горько обидев человека, мы и не чувствуем своей вины, фарисейски кичась своей «праведностью», видим «сучок в его глазу», не замечая «бревна в собственном оке».

Если кто-то расстраивается, печалится или плачет из-за нас — а мы не чувствуем за собой вины, все равно мы должны покаяться пред этим человеком. Значит, был в нас некий скрытый грех, опечаливший ближнего, и не кичиться мы должны своей невиновностью, а утешить того, кто страдает из-за нас. Глубоко засевшая в нас диавольская гордыня шепчет нам, что, попросив прощение, мы «унизим себя», «уроним свое достоинство». Но нам ли, ничтожным грешникам, бояться унижения, когда Сын Божий ради нас терпел насмешки и поругания, плевки и побои, подвергся позорной казни? А мы ради души ближнего не хотим просить у него прощения. Нет! не такова любовь христианская. Обидев человека, мы должны не просто обратиться к нему с холодным «извините!» — если понадобится, то и со слезами, на коленях должны мы испросить его прощение, да снизойдет мир в его страдающую из-за нас душу.

Могут спросить: как быть, если ближний упорно отвергает все попытки к примирению? Искренне примиримся с ним сами в душе своей, будем молиться за него, будем изыскивать средства к тому, чтобы он принял чистосердечное наше покаяние — и Господь поможет нам обратить вражду в любовь.

В большинстве случаев нанесенные нам обиды есть следствие нашей гордыни. Любовью и смирением мы можем обезоружить тех, кто хочет причинить нам зло. «Ничто так не удерживает обижающих, как кроткое терпение обижаемых», — говорит Святитель Иоанн Златоуст.

Дорогие во Христе братья и сестры!

Ради стяжания Милости Божией готовимся мы ныне вступить на поприще Великого поста. Но чтобы воздержание и молитвы наши стали угодны Господу, соблюдем же заповеданное в Священном Писании: если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя… прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твои (Мф. 5, 23—24).

Прежде всего мир должен воцариться в вашей семье — в домашней церкви вашей. Где ярче всего расцвести любви христианской, как не между самыми родными и близкими? Именно здесь надлежит особенно бережно хранить святость нежных чувств: почтение к родителям, супружеское согласие, заботу о детях. На Святой Руси в Прощеное воскресенье старшие члены семьи просили прощение даже у малых детей, и ребенок серьезно отпускал грехи против себя седому отцу своему, и так родители собственным примером учили смирению детей.

Чувства обиды и гнева мучительны для самого человека, они лишают его покоя и радости, отравляют ему жизнь, калечат его душу. Этот тяжкий духовный недуг может привести и к телесным болезням. Врачи заметили, что заболевания раком чаше всего поражают людей раздражительных, копящих в себе тяжелые обиды. И это естественно, ибо корень всякой болезни — грех; порча души отражается на здоровье тела. Для такого больного недуг есть «смирительная рубаха» на его грехах.

Но как безмятежен и светел становится тот, кто ни к кому не питает зла, кто находится в мире со всеми людьми. Умеющий каяться и прощать знает эту чудесную сладость примирения с людьми — а значит, и с Вселюбящим Господом, обетовавшим: Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими (Мф. 5, 9). Аминь.

 Митрополит Ташкентский и Среднеазиатский Владимир

Мы проходим мимо людей.

Вартимей был слепой. Годами,он сидел у дороги, прося милостыни, прося о том, чтобы кто-нибудь заметил его существование, пожалел его, дал ему хоть немножко денег, чтобы остаться живым. Но главное не в деньгах было дело, а в том, что люди проходили толпами, и никто не замечал человека, который сидел в пыли и который им был чужд и никому не нужен.

Он был одинок. Не слепота его держала в плену, а безразличие человеческое. Он мог быть слепым среди любящих людей, и он был бы живой. Но тут он замертво сидел у дороги. Все проходили мимо него. И что, может быть, самое страшное, это то, что когда по этой дороге проходил Спаситель Христос, окруженный толпой людей, которые прислушивались к каждому Его слову, никто из них не остановился и не обратил внимания на слепого Вартимея. Никто не обратился ко Христу и не сказал ему: “Господи, Ты скольких людей исцелял, Ты всех жалел. Взгляни, Ты может в пыли, здесь при дороге глазами Своими не увидел слепого Вартимея. Но взгляни на него Божественным Твоим взором”. Никто.

Это нам урок. Мы окружены людьми, которые слепы и глухи по отношению к Богу, слепы и глухи по отношению друг ко другу. Жалость не входит в их сердца. Забота о ближнем их не тревожит. Мы окружены этими людьми. И кто из нас останавливается, заметив, что такой человек сидит в пыли при дороге – слепой, одинокий, брошенный?

И кто из нас, даже из тех, кто не может помочь вещественно, материально, кто из нас, видя любого человека в любой нужде, обращается ко Христу и говорит: “Господи, здесь есть нужда. Помяни его Ты. Я не могу для него сделать ничего, кроме одного. Я могу его заметить в придорожной пыли, я могу его пожалеть, я могу его увидеть своими глазами, я могу обратиться к Тебе и сказать: “Господи, если Ты в мое сердце вложил такую жалость к нему, отзовись Сам на его нужду”.

Мне вспоминается один случай в моей жизни. Во время немецкой оккупации я преподавал в русской гимназии. Я шел по дороге в школу, а передо мной шел другой преподаватель, человек суровый, строгий, замкнутый, которого больше боялись, нежели любили его. А у дороги сидел нищий. Перед ним лежала шапка. И люди проходили мимо, иногда кто-нибудь бросал грош, но даже не смотрел на человека, а видел только пустую шапку.

Человек как будто не существовал. Люди проходили мимо, не заметив его одиночества, его скорби и страдания. И вот этот преподаватель, которого все дети считали суровым, холодным, далеким, остановился перед нищим. Он снял шапку и сказал ему несколько слов. Он ни одной монетки не бросил его шапку. А нищий вскочил на ноги и обнял его, а потом сел при дороге.

Когда этот преподаватель дошел до гимназии, дети его окружили: “Что случилось? Это что, Ваш родственник, или знакомый, или друг? Почему Вы остановились перед ним, когда все другие проходили мимо? И почему Вы сняли шапку перед ним?”. И этот строгий, холодный человек им объяснил, что он шел в гимназию пешком с другого края города Парижа, потому что у него не было денег, чтобы оплатить свой проезд. И он увидел этого нищего, который, как он, был обездоленный. И он понял, что каждый раз, когда проходит человек мимо него, этот человек ему словно говорит: “Ты мне не нужен. Зачем ты живешь? Умри, сойди с моего пути”.

Он остановился, и для того, чтобы этот человек понял, что он значит в его глазах, что он равный ему человек, он снял шапку и попросил у него прощения за то, что у него медной полушки нет, что ничем ему материально не может помочь. Но он выразил ему то, что он существует, что он замечен, что он есть. И нищий вскочил на ноги, обнял и поцеловал его.

И этот нищий мне потом говорил, что никогда за всю свою нищенскую жизнь он не был так обогащен, как в тот день. Он был признан за человека! Он был замечен в пыли придорожной.

Нам это урок. Мы проходим мимо людей. Я сейчас думаю не о нищих, которые сидят на улице, а о тех из нас, которые чувствуют себя нищими, которым отчаянно нужна забота. Чтобы кто-нибудь заметил, что он или она существуют. Разве мы это делаем? Разве мы знаем, что вот в этой малой толпе, которая находится в церкви, или в великой толпе, которая нас окружает в городе, разве мы не забываем, что есть люди, которых мы могли бы спасти? Да, спасти – если бы только мы взглянули на них, и они поняли, что мы их увидели, что они существуют, что даже, если мы не можем им помочь в том, что им больше всего материально нужно, что мы их заметили и вознесли ко Христу.

Толпа, что была вокруг Христа, которая слышала Его учение, проходила мимо, потому что им не было дела до нищего, они хотели только услышать Учение. Учение о милости, о любви, о братстве. А братства и любви они не проявили.

Митрополит Антоний Сурожский


Слово о молитве.

Кто любит Господа, тот всегда Его помнит, а память Божия рождает молитву. Если не будешь помнить Господа, то и молиться не будешь, а без молитвы душа не пребудет в любви Божией, ибо через молитву приходит благодать Святого Духа. Молитвою хранится человек от греха, ибо молящийся ум занят Богом и во смирении духа стоит пред лицом Господа, Которого знает душа молящегося.

Молитва дается молящемуся, как сказано в Писании, но молитва только по привычке, без сокрушения сердца о грехах – не угодна Господу. Любящая душа не может не молиться, ибо она влечется к Нему благодатью, которую познала в молитве.

Для молитвы нам даны храмы, в храмах служба совершается по книгам, но и храма с собой не возьмешь, и книги не всегда имеешь, а внутренняя молитва всегда и везде с тобою. В храмах совершаются божественные службы, и Дух Божий живет, но душа – лучший храм Божий, и кто молится в душе, для того весь мир стал храмом, но это не для всех.

Многие молятся устно и любят молиться по книгам, и это хорошо, и Господь принимает молитву и милует их. Но если кто молится Господу, а думает о другом, то такой молитвы не послушает Господь. Кто молится по привычке, у того нет перемены в молитве, а кто усердно молится, у того много перемен в молитве: бывает борьба с врагом, борьба с самим собою, со страстями, борьба с людьми, и во всем надо быть мужественным. Многие любят читать хорошие книги, и это хорошо, но лучше всего молиться.

Если ум твой хочет молиться в сердце и не может, то читай молитву устами и держи ум в словах молитвы, как говорит “Лествица.” Со временем Господь даст тебе сердечную молитву без помыслов, и будешь молиться легко. Некоторые повредили себе сердце, потому что усиливались умом творить молитву в сердце, и дошли до того, что потом и устами не могли ее произносить. Но знай порядок духовной жизни: дары даются простой, смиренной, послушливой душе. Кто послушлив и во всем воздержан: в пище, в слове, в движениях, тому Сам Господь дает молитву, и она легко совершается в сердце.

Непрестанная молитва приходит от любви, а теряется за осуждение, за празднословие и невоздержание. Кто любит Бога, тот может помышлять о Нем день и ночь, потому что любить Бога никакие дела не мешают. Апостолы любили Господа, и мир им не мешал, хотя они помнили мир, и молились за него, и проповедовали.

Преподобный Силуан Афонский


О любви к Богу и к людям.

Некий законник спросил у Иисуса Христа: Учитель! какая наибольшая заповедь в законе? Спаситель ответил: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же, подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя (Мф. 22, 36-39).

Один странник, обходя святые места, услышал, что в пустыне, в скиту, обитает схимник высокой духовной жизни; он решил посетить его и исповедоваться у него. Схимник принял его с любовью и попросил написать исповедь на бумаге. Несколько дней странник пробыл в скиту, принося пред Богом покаяние, свои грехи он записал и отдал старцу. Тот внимательно прочел исповедь, а затем сказал: «Ты, брат, написал здесь много лишнего, а о самом главном даже и не вспомнил». Затем он продолжал: «Ты исповедуешь одни и те же грехи, а ведь Господь уже простил их тебе — ты не доверяешь Таинству Исповеди и свои грехи говоришь вновь и вновь. Разве ты не веришь, что Кровь Христа, пролитая за тебя, уже смыла твои грехи? Достаточно исповедовать их один раз. Кроме того, ты пишешь о многих обстоятельствах, не имеющих никакого отношения к твоим грехам. Ты подробно рассказываешь о мысленных грехах — этого не надо делать: разбирая их, ты можешь опять осквернить свою душу воспоминаниями. Ты указываешь в своей исповеди других лиц: не надо в исповеди называть никаких имен — говори только о себе самом. И наконец, ты не сказал о самом главном, что ты не любишь Господа, что ты не любишь людей».

Странник возразил: «Отец, как мне не любить Господа?! Ведь я ради Него оставил все и странствую как нищий! Как мне не верить Евангелию, Его святым словам — кому же еще на земле верить мне? Как мне не любить людей?! Ведь их милостью я живу — каждый, кто подает мне копейку или кусок хлеба, спасает меня от голодной смерти, он — мой благодетель. Чем мне гордиться перед ними, когда я не имею ничего, кроме этих лохмотьев?» Схимник отвечал на это: «Брат, ты еще не познал внутреннюю духовную жизнь, поэтому ты не знаешь хорошо своего сердца, и совершенно не понял того, о чем я тебе говорю, — вот прочитай исповедь, которую принес мне недавно мой духовный сын». Он дал ему листки с исповедью, и странник стал читать вслух: «Внимательно изучая свою жизнь, я понял, что совершенно не люблю Бога: кого я люблю, того ношу в моем сердце, имя его вспоминать для меня сладостно; кого я люблю, о том всегда помню и размышляю. А много ли я думаю о Боге? Большая часть мыслей моих — о временном, суетном и греховном. Из двадцати четырех часов в сутки едва ли один я посвящаю размышлениям о промысле Божием.

Когда я думаю о Боге, то думаю как-то неохотно и с принуждением, а если в это время подойдут ко мне с рассказом о каких-нибудь новостях, то я жадно впитываю каждое слово. Когда я читаю Святое Евангелие или книги Отцов, то тут же забываю все написанное, а новости и сплетни я помню долгие годы; значит — я не люблю Бога.

Кого я люблю, с тем я охотно беседую, — время пролетает, кажется, незаметно, а на молитву я становлюсь с трудом, с усилием — и несколько минут молитвы кажутся мне долгими годами. Я хочу скорее бросить молитву и заняться своими обыденными делами. Я даже ищу предлог для того, чтобы скорее окончить молитву. Поэтому я вижу, что не люблю Бога, иначе желал бы всегда беседовать с Ним и размышлять о Нем.

Кого я люблю, с тем хочу встречаться, но как я иду в храм? Холодно, с неохотой, не чувствуя присутствия Божия в Церкви. Значит — я не люблю Господа. Во время самой молитвы я помышляю не о Боге, а о постороннем, и иногда, закончив молитву, даже не понимаю — утренние или вечерние молитвы я читал — даже время молитвы не было посвящено Богу.

Если мы кого любим, то желания и волю его исполняем охотно, Сам Господь сказал: Если любите Меня, соблюдите Мои заповеди. Если бы я любил Бога, то выучил бы наизусть все заповеди Его и старался исполнять их. А если меня сейчас спросить, каковы эти заповеди, то я их даже не смогу перечислить. Поэтому я вижу, что не люблю Бога. Когда передо мной возникает выбор, поступить по воле Божией или по воле своего сладострастного сердца, то чаще всего я поступаю по влечению своих собственных страстей — значит, я не люблю Бога.

Что касается любви к людям, то, всматриваясь в себя и свою жизнь, я понял, что не люблю никого, кроме самого себя. Когда мы любим человека, то видим в нем только лишь доброе, а я вижу в людях одно худое, вижу их грехи. В одном себе нахожу я достоинства и добродетель. Значит — я не люблю людей. Кого мы любим, поступки тех оправдываем, а я, напротив, осуждаю всех окружающих меня как недостойных. Значит — я не люблю людей. Кого мы любим, того охотно прощаем, а я помню обиды долго, может, даже всю жизнь. Значит — во мне нет никакой любви.

Сказано в Священном Писании: Радуйтесь с радующимися и плачьте с плачущими (Рим. 12, 15), — но, внимая своему сердцу, я вижу, что благополучие и счастье людей меня вовсе не радует, я равнодушен к ним. Но вижу и еще нечто более страшное в себе: чужое счастье огорчает меня. И напротив, когда с людьми случается несчастье, то я, внешне сочувствуя им, внутренне злорадствую. Поэтому я понял, что не люблю людей, во мне нет ничего святого!

Вера моя — только внешняя. Если бы я верил Евангелию, то трепетал бы при мысли об аде, стремился бы получить Царствие Небесное, однако воспоминание о смерти и о будущей жизни не трогает моего каменного сердца. Я вижу, как вокруг меня умирают люди, но сам живу так, словно вечно буду здесь, на земле. Значит — я неверующий, значит — я не боюсь Бога. Даже темные духи, духи ада, ненавидящие Господа, по слову Писания, трепещут Его, но у меня нет и этого страха, который дан диаволу: я не трепещу угроз Божиих, с которыми Он обращается к миру и ко мне через пророков, — я совершенно бесчувственен.

Я считаю себя верующим, а живу так, как будто нет Бога. Даже более того, когда я жажду греха и совесть обличает меня, то я стараюсь убить, заглушить свою совесть; мне кажется, что лучше бы для меня было, если бы Бога совсем не существовало, значит — в сердце своем я богоубийца, я не верю в Бога и не люблю Его. Я стою на богослужении и в те священные минуты, когда Дух Святой осеняет молящихся в храме, даже в это страшное для самих Ангелов время я занят порочными, грязными помыслами и воспоминаниями; находясь в храме Божием, сердце свое превращаю в свиной хлев. Это значит, что я не люблю Бога. Это значит, что я не верю ни во что святое.

Я преисполнен гордыни: всех людей в сердце своем я считаю ниже себя, а себя — неким избранником. Я превратил себя в какой-то кумир, которому только лишь и поклоняюсь. Если я читаю Святое Писание и творения святых Отцов, то не для того, чтобы исполнять их, а для того, чтобы прослыть мудрым перед верующими, пересказывая им Священные Книги. А если я встречаюсь с людьми мирскими, то, напротив, боюсь даже показать себя христианином, чтобы они не осмеяли меня и не назвали фанатиком. Перед мирскими людьми я стесняюсь даже осенять себя знамением креста, которым был спасен человеческий род. Поэтому я считаю себя человеком, не любящим Бога, ненавидящим людей, не верящим ни во что святое и исполненным сатанинской гордыни».

Ужаснулся странник и сказал: «Отец, действительно, я исповедовался в своих грехах, но этих грехов я не увидел в сердце своем. Что мне делать для того, чтобы возлюбить Господа?» Схимник ответил: «Всю жизнь я тружусь над тем, чтобы возлюбить Бога. Труд этот — то, что принадлежит нам, но сама любовь — дар Божией благодати. Однако я могу дать тебе несколько советов. Ты знаешь, что такое увеличительное стекло? Это стекло имеет такую особенность: если собрать в него солнечные лучи и направить этот сконцентрированный свет на дерево, то оно постепенно разогреется и воспламенится. Ты же собери, подобно рассеянным лучам, ум свой в глубине сердца, держи в сердце своем имя Иисуса Христа, затем размышляй о благодеяниях Божиих, о том, что ты находишься под потоком милости Божией, что каждый день жизни твоей — это дар Божий тебе. Так ты начнешь испытывать благодарность к Богу, а от благодарности рождается любовь. Затем каждый день читай Святое Евангелие, читай для того, чтобы исполнить его. Каждый вечер думай о том, как поступал сегодня, какой грех совершил, какую заповедь исполнил. Чтобы возлюбить людей, не осуждай никогда никого, а старайся помнить, что у каждого есть свои скрытые добродетели и говори: „Кто бы ни был этот человек, но он лучше меня“. Врагам своим подавай тайную милостыню и всегда молись: „Господи, дай мне возлюбить Тебя с такой силой, с какой прежде я любил грех!“».

Христиане мы постольку, поскольку имеем в сердце духовную любовь. Заповеди о любви к Богу и к людям — это крылья, которые поднимают человека ввысь. Если же в человеке нет любви, то он похож на жалкого червяка, который беспомощно ползает по земле и не может подняться из праха и тлена.

В молитве св. Иоанна Златоуста, которую мы читаем каждый вечер, есть слова, есть прошение о даровании нам любви. Но не только вечером, а всегда мы должны просить Господа: «Господи, дай мне благодать возлюбить Тебя; Господи, дай мне силы исполнить волю Твою; Господи, дай мне мужество отречься от своей гордыни!»

Архимандрит Рафаил (Карелин)


Духовность и духовничество 

Я должен сначала просить прощения у вас за то, что у меня нет текста доклада, и я надеюсь только на молитвы некоторых из вас для того, чтобы какой-нибудь доклад получился сегодня.Тема моего доклада – духовность и духовничество или, если вы предпочитаете, духовное окормление или душепопечение. Я хотел бы…Я хотел бы сначала определить слово «духовность». Потому что обычно, когда мы говорим о духовности, мы говорим об определенных религиозных выражениях нашей духовной жизни, –таких как молитва, как подвижничество; и это ясно из таких книг, как, например, книги Феофана Затворника.Однако мне кажется, что говоря о духовности, надо помнить, что духовность заключается в том, что в нас совершает действие Святого Духа. И то, что мы называем обычно духовностью, – это проявление этого таинственного действия Духа Святого.И это сразу нас ставит по отношению к духовничеству в очень четкое положение. Потому что тогда речь [идет] не о том, чтобы воспитывать человека по каким-то принципам и научить его развиваться, в молитве ли или аскетически, по каким-то трафаретам, – духовничество будет заключаться не в этом. А в том, что духовник, на какой бы степени духовности он сам ни находился, зорко следил за тем, что над человеком и в человеке совершает Святой Дух, и взгревал бы Его действие, защищал бы против соблазнов или падений, против колебаний неверия. И в результате этого духовническая деятельность может представиться, с одной стороны, гораздо менее активной, а с другой – гораздо более значительной, чем мы часто думаем.Я хочу сказать два слова предварительно, раньше, чем пойти дальше, о том, что духовничество – не однозначное понятие. Есть, как мне кажется, три степени или три типа духовников.С одной стороны, на самом основном уровне, это – священник, которому дана благодать священства, которая заключает в себе не только право, но и благодатную силу совершать таинства – таинство Евхаристии, таинство Крещения, таинство Миропомазания, – но также и таинство Исповеди, то есть примирения человека с Богом.Большая опасность, которой подвергается молодой неопытный священник, полный энтузиазма и надежды, заключается в том, что часто молодые люди, выходящие из богословских школ, воображают, будто рукоположение их наделило и умом, и опытностью, и «различением духов», и делаются тем, что в аскетической литературе называли «младостарчеством». То есть молодыми людьми, не обладающими еще духовной зрелостью, не обладающими еще тем знанием даже, которое дает просто личный опыт, но которые думают, что их научили всему тому, что может им помочь взять кающегося грешника за руку и возвести от земли на небо.И, к сожалению, это случается слишком часто, во всех странах: молодой священник, в силу своего священства, – не потому, что он духовно опытен, не потому, что Бог его к этому привел, – начинает руководить своими духовными детьми приказами: этого ты не делай; это ты делай; такую-то литературу не читай; в церковь ходи; отбивай поклоны…И в результате получается некая карикатура духовной жизни у его жертв, которые делают всё то, что, может быть, делали и подвижники, – но они [подвижники] делали это из духовного опыта, а не потому, что они дрессированные животные. А со стороны духовника это – катастрофа, потому что он вторгается в такую область, в которую у него нет ни права, ни опыта вторгаться. Я настаиваю на этом, потому что это насущный вопрос для священства.Старцами можно быть только по благодати Божией, это харизматическое явление, это дар. И научиться быть старцем нельзя, – так же, как нельзя выбрать своим путем гениальность. Мы все можем мечтать о том, чтобы быть гениальными, но мы отлично понимаем, что Бетховен или Моцарт, Леонардо да Винчи или Рублев обладали такой гениальностью, которой нельзя научиться ни в какой школе, и даже длительным опытом нельзя научиться, и которая является Божественным даром благодати.Я настаиваю на этом, – может быть, слишком долго, – потому, что мне кажется, это насущная тема, и здесь, может быть, больше, чем, скажем, на Западе, потому что роль священника здесь гораздо больше центральна. И часто молодые, – или по возрасту, или по своей духовной зрелости или незрелости, – священники управляют своими духовными детьми вместо того, чтобы их взращивать.Взращивать – это значит относиться к ним и поступать с ними так, как садовник относится к цветам или к растениям. Надо знать природу почвы, надо знать природу растения, надо знать условия, в которые они поставлены, климатические или другие, и только тогда можно помочь, – и это всё, что можно сделать, – помочь этому растению развиться так, как ему свойственно по его собственной природе.Ломать человека для того, чтобы сделать его подобным себе, нельзя. Какой-то духовный писатель Запада сказал: духовное чадо можно привести только к нему самому, и дорога внутрь его жизни бывает иногда очень долгая.Если вы прочтете жития святых, вы увидите, как большие старцы умели это делать: как они умели быть собой, но прозреть в другом человеке его исключительные, неповторимые свойства и дать этому человеку, – и другому, и третьему, – возможность тоже быть самим собой, а не репликой этого старца или, еще в худшем случае, трафаретным повторением.Возьмите, например, из истории Русской Церкви встречу Антония Печерского и Феодосия. Феодосий был воспитан Антонием, и однако, их житие ничего общего не имеет в том отношении, что Антоний Печерский был отшельником, а Феодосий был основоположником общего жития. Казалось бы, как мог Антоний его приготовить к тому, чтоб делать то, чего он сам не стал бы делать, и быть таким человеком, которым он сам [преподобный Антоний] не хотел быть, и к чему Бог его самого не призывал?Мне кажется, что тут надо очень зряче различать наше желание сделать человека подобным себе и желание сделать его подобным Христу.Старчество, как я сказал, это благодатный дар, это духовная гениальность, и поэтому никто из нас не может думать о том, чтобы вести себя подобно старцам.Но есть еще промежуточная область – это отцовство. И очень часто опять-таки молодые, – и не такие молодые, – священники потому, что их называют «отец такой-то», воображают, что они не просто исповедальные священники, а действительно отцы, – в том смысле, в котором Павел говорил в своем Послании, что пестунов у вас много, но я родил вас во Христа; и то же самое в свое время говорил святой Серафим Саровский.Отцовство заключается в том, что какой-то человек – и это может быть даже не священник – родил к духовной жизни другого человека. И этот человек, вглядевшись в него [духовного отца], увидел, как старое присловье говорит, в его глазах и на его лице сияние вечной жизни, и потому мог к нему подойти и просить быть его наставником и руководителем.Второе, что отличает отца, – это то, что отец одной крови как бы и одного духа со своим учеником, и может его вести, потому что между ними есть истинное, не только духовное, но и душевное созвучие. Вы, наверное, помните, как в свое время пустыня египетская была перенаселена подвижниками и наставниками, и однако люди не выбирали себе наставника по признаку его выдающейся славы, не шли к тому человеку, о котором говорили больше всего хорошего, а находили такого наставника, которого они понимали, и который их понимал.И это очень важно, потому что послушание не заключается в том, чтобы делать слепо то, что говорит некто, имеющий над вами или материально-физическую, или душевно-духовную власть. Послушание заключается в том, что послушник, выбрав себе наставника, которому он верит безусловно, в котором он видит то, чего ищет, вслушивается не только в каждое его слово, но вслушивается и в тон голоса, и старается через все то, чем проявляется личность этого старца и его духовный опыт, перерасти самого себя, приобщиться к этому опыту и стать человеком, который уже вырос за пределы той меры, которой он мог бы достичь своими собственными усилиями.Послушание – это, прежде всего, дар слушания, и слушания не только умом, не только ухом, но всем существом, открытым сердцем, благоговейным созерцанием духовной тайны другого человека.А со стороны духовного отца, который, может быть, вас родил или который вас воспринял уже рожденными, но стал отцом для вас, должно быть глубокое благоговение к тому, что в вас совершает Святой Дух.

Духовный отец – так же, как самый простой, обыкновенный и заурядный священник, – должен быть в состоянии (и это может даться порой усилием, вдумчивостью, благоговейным отношением к тому, кто к нему приходит) видеть в человеке неотъемлемую красоту образа Божия. Если даже человек поврежден грехом, священник должен видеть в нем икону, которая пострадала или от условий жизни, или от человеческой небрежности, или кощунства; видеть в нем икону и благоговеть перед тем, что осталось от этой иконы, и только ради этого, ради той божественной красоты, которая в нем [человеке] есть, работать над тем, чтобы устранить все, что уродует этот образ Божий.

Отец Евграф Ковалевский, когда он еще был мирянином, как-то мне сказал, что когда Бог смотрит на человека, Он не видит в нем ни тех добродетелей, которых в нем может и не быть, ни тех успехов, которых он не имеет, но Он видит незыблемую, сияющую красоту Собственного Образа.

И вот, если духовник не способен видеть в человеке эту извечную красоту, видеть в нем уже начинающееся свершение его призвания стать по образу Христа богочеловеком, то он не может его вести. Потому что человека не строят, не делают, а ему помогают вырасти в меру собственного его призвания.

И тут слово «послушание», может быть, следует немножко уяснить. Обыкновенно мы говорим о послушании как о подчиненности, подвластности, а очень часто и порабощении духовнику или тому, кого мы назвали, совсем напрасно и во вред не только себе, но и священнику, духовным отцом или своим старцем.

Послушание заключается именно в том, что я говорил, – в слушании всеми силами души. Но это обязывает в равной мере и духовника, и послушника; потому что духовник должен прислушиваться всем своим опытом, всем своим существом и всей своей молитвой, и, скажу больше, всем действием в нем благодати Всесвятаго Духа, к тому, что совершает Дух Святой в том человеке, который ему доверился. Он должен уметь проследить пути Духа Святого в нем, он должен благоговеть перед тем, что Бог совершает, а не стараться воспитать либо по своему образцу, либо по тому, как ему кажется, человек должен бы развиться, жертву своего духовного водительства.

И другой стороны, это требует смирения с обеих сторон. Ожидаемо и легко смирение со стороны послушника или духовного чада. Но сколько смирения нужно для священника, для духовника для того, чтобы никогда не вторгаться в святую область, чтобы относиться к душе человека так, как Моисею было приказано Богом отнестись к той почве, которая окружала Купину Неопалимую. И каждый человек – потенциально или реально – уже является этой Купиной; и всё то, что его окружает, – это почва святая, на которую духовник может ступить, только иззув свои сапоги, никогда не вступить иначе, как мытарь, стоящий у притолоки храма, глядящий в храм и знающий, что это область Бога Живого, что это святое место, и что он не имеет права войти туда иначе, как если Сам Бог велит или Сам Бог ему подскажет, какое действие совершить или какое слово сказать.

И одна из задач духовника заключается в том, чтобы воспитать человека в духовной свободе, в царственной свободе чад Божиих. Не держать его в состоянии инфантильности всю жизнь, чтобы он всегда прибегал по пустякам, пусто, напрасно, к своему духовному отцу, а чтоб он вырос в такую меру, чтобы он сам научился слышать то, что Дух Святой глаголет неизреченными глаголами в его сердце.

Если вы подумаете о том, что значит смирение, я вам дам два коротких определения.

Смирение – по-русски это состояние примиренности, когда человек примирился с волей Божией, то есть отдался ей неограниченно, полностью, радостно, и говорит: «Делай со мной, Господи, что Ты хочешь!». Но и в результате примирился и со всеми обстоятельствами собственной жизни: всё – дар Божий, и доброе, и страшное. Бог нас призвал быть Его посланниками на земле, и Он нас посылает туда, где мрак, чтоб быть светом; где безнадежье – чтоб быть надеждой; где радость умерла – чтоб быть радостью. И так далее. И наше место не там, где покойно, – в храме, при совершении литургии, когда мы защищены взаимным присутствием, – а там, где мы в одиночку стоим, как присутствие Христово во мраке обезображенного мира.

С другой стороны, если подумать о латинских корнях слова, которое обозначает смирение, – humilitas – то это слово происходит от слова humus, которое является обозначением плодотворной земли. Подумайте, – об этом пишет тоже Феофан Затворник, – подумайте о том, что представляет собой земля. Она лежит, безмолвная, открытая, беззащитная, уязвимая, перед лицом неба; она принимает от неба и зной, и лучи солнечные, и дождь, и росу. Но она принимает также и то, что мы называем удобрением – то есть навоз, всё, что мы в нее кидаем. И что случается? Она приносит плод. И чем больше она выносит того, что мы душевно называем унижением, оскорблением, тем больше она приносит плода.

И вот смирение заключается в том, чтобы раскрыться перед Богом так совершенно, чтобы никак против Него, против воздействия Святого Духа или против положительного образа Христа, Его учения, не защищаться. Быть уязвимыми в благодати, как в греховности нашей мы уязвимы бываем от рук человеческих, от острого слова, от жестокого поступка, от насмешки, отдать себя так, чтобы Бог право по нашему собственному желанию совершить над нами, что бы Он ни захотел. Всё принимать, открыться, и тогда дать простор Святому Духу нас покорить.

Мне кажется, что если и духовник будет учиться смирению в этом смысле, – видению красоты извечной в человеке, – будет знать свое место, которое является ничем иным (а это место такое святое, такое дивное), как место друга жениха, которому невеста – не его невеста, но который поставлен оберечь встречу жениха и невесты, – тогда духовник может действительно быть спутником своего духовного чада, идти шаг за шагом с ним, оберегая его, поддерживая его и никогда не вторгаясь в область Святого Духа.

И тогда духовничество делается частью той духовности и того возрастания в святость, к которой каждый из нас призван, и которую каждый духовник должен помочь своим духовным детям совершить.


Просто потому, что Он позвал

Страстная седмица – самая скорбная, самая трудная во всем церковном году. И хоть живет уже сердце предощущением Воскресения, хоть вот-вот и ворвется в нашу жизнь снова его радостный и чистый свет, не дремлет и враг и, как никогда, нападает на душу, теснит и морочит ее, старается ввергнуть в бездну какого-то мрачного, вязкого, никак не отпускающего уныния. Борет тем же, чем и обычно, но с удесятеренной силой.И несут люди в эти дни свою скорбь и свою боль в храм, и просят помощи, и жалуются, и вопрошают…И один из вопросов, на которые священнику приходится отвечать часто и на которые вместе с тем ответить удовлетворительно трудно, звучит примерно так:– Батюшка… Я столько раз падал, спотыкался на одном и том же! Столько раз каялся и снова грешил теми же самыми грехами! Я не меняюсь, не исправляюсь… Как мне быть дальше? Как мне поверить самому себе, что вот сейчас я покаюсь, а потом не повторю вновь тех же самых темных и постыдных деяний? Руки опускаются уже… Как же мне заставить себя всё равно идти дальше? Может быть, бесполезно всё это? Может, не потерпит меня больше Господь? Может, и не надо уже идти?..И это не вопрос подчас, а крик души какой-то. Исповедание немощи крайней, которую никак не удается преодолеть.И отвечать трудно не только потому, что видишь перед собой человека, удрученного унынием, с погасшим взором, с утраченным интересом к жизни. Трудно, прежде всего, оттого, что Страстная – и для тебя Страстная и отвечать надо не только ему, но и себе…Что тут вспоминается?Конечно же, тот самый брат, пришедший к древнему подвижнику:– Авва, я пал.– Встань и покайся.– Я снова пал.– И снова встань.– Опять пал.– И опять поднимайся.– До каких же пор?!– До тех пор, пока смерть не придет и не застанет тебя либо в падении, либо в покаянии.Разве не ответ это? Ответ – и еще какой! Нет, значит, ни для кого – даже для тех, кто по-настоящему подвизается, – никакого времени покоя, но вся жизнь – борьба, и это естественно, когда ты сначала падаешь, а потом встаешь, снова падаешь и снова заставляешь себя встать.

Вспоминается история о некоем человеке, который постоянно совершал один и тот же грех

И еще вспоминается. Тоже древняя, церковным Преданием освященная история, которую пересказывал кому-то из чад своих преподобный старец Оптинский Амвросий. Она о некоем человеке, который постоянно совершал один и тот же тяжкий грех. А согрешив, приходил в храм, опускался на колени перед Распятием и каялся, просил у Бога прощения и, проливая горькие слезы, обещал больше грех свой не повторять. Уходил и спустя какое-то время возвращался, чтобы каяться снова в том же самом. Наконец так изнемогла, так исстрадалась от этого душа его, что, войдя в храм, он перед Распятием дал обещание Богу, призвав Его Самого в свидетели на будущем Страшном суде: больше никогда, что бы ни было, не совершать того греха. И вышел. И согрешил вновь. И вернулся в храм, и упал перед Распятием, умоляя о милости, и так – коленопреклоненно – умер. И было кому-то из отцов откровение о том, что принял Господь его покаяние, принял, хоть и не успел он ничего изменить в жизни своей, не успел исправиться. И вопрошал враг рода человеческого: «Как же так? Он грешил до самого смертного часа! Он пообещал перед Распятием никогда больше не повторять этого греха и тут же его повторил! И он прощен?!» И отвечал Господь: «Да, прощен, потому что, и пав после этого обещания, он не отчаялся, не разуверился в Моей милости и любви и вновь прибег ко Мне в покаянии».

И разбойник на Кресте вспоминается.

И делатели единонадесятого часа.

И мученик Вонифатий, в какие-то мгновения из пьяницы и распутника в мученика за Христа обратившийся.

И преподобный Иоанн Лествичник с его обещанием: «Не ужасайся, если и каждый день падаешь, и не отступай от пути Божия, но стой мужественно; и без сомнения Ангел, который хранит тебя, почтит твое терпение. Когда язва еще нова и горяча, тогда удобно исцеляется; но застарелые, оставленные в небрежении и запущенные раны неудобно исцеляются, ибо для врачевания своего требуют уже многого труда, резания и прижигания. Многие раны от закоснения делаются неисцелимыми, но у Бога вся возможна (Мф. 19: 26)».

И многое, многое еще вспоминается. А если и не вспоминается, то, по крайней мере, должно. Душу свою так важно укрепить, поддержать подобными свидетельствами, примерами и увещаниями – чтобы не взмалодушествовать, не изнемочь, не отчаяться и не погибнуть.

Потому что не грехи губят нас. Не навыки недобрые. Не страсти, в сердце укоренившиеся. Нет. Губит – то самое отчаяние, неготовность идти дальше, неспособность надеяться на человеколюбие и милосердие нашего Владыки Христа, оставление посильного подвига, неверие в действенность покаяния. Вот наши самые страшные враги.

Но неужели каждый обязательно достигнет спасения? – Нет. И к сожалению, и к счастью – нет

Но неужели… Неужели каждый, кто, несмотря ни на что, не опускает руки, кто кается, кто хоть черепашьим шагом, но движется вперед, обязательно достигнет спасения? Неужели всё так просто и так… гарантированно?

Нет. И к сожалению, и к счастью – нет.

Пока мы здесь, участь наша не может быть решена. И спасение, как преподобный Петр Дамаскин писал, между страхом и надеждой совершается. Испугаешься – парализует тебя страх, отлучит от Бога, и погибнешь. Уверишься, что спасение уже «заработано» или же даром получено тобой, так что никому его у тебя не отнять, – и тотчас лишишься его.

Между страхом и надеждой.

Продолжая путь и не ведая точно его конца.

Не ради шанса спастись идти надо. И не потому, что «иначе нельзя». И не из-за страха. Другое должно влечь вперед

Как путник сквозь бескрайнюю снежную равнину – никто не знает: удастся ли дойти? Одно точно: остановившись, замерзнешь; идя вперед, имеешь шанс достигнуть цели. Имеешь шанс… Но не ради шанса идти надо. И не потому, что «иначе нельзя». И не из-за страха замерзнуть, хотя хорошо, когда и он подгоняет.

Другое должно влечь вперед, не позволять опускать руки, сдаваться. Другое – понимание того, что так хочет Господь, а всё остальное, по сравнению с этим, неважно. Идти потому, что так угодно Богу и спасительно по-настоящему. И идешь – не потому, что боишься. Не потому, что уверен в итоге пути. А просто потому, что вспоминаешь: Он позвал – и как же не откликнуться на этот призыв? И на этом успокаиваешься. И почему-то появляются силы. И воскресает надежда. И приходит радость. И заканчивается Страстная. И приходит Пасха…

Игумен Нектарий (Морозов)


Христос воскресе!

Праздник Воскресения Христова говорит нам о том, что последнее слово не за смертью, а за жизнью. Христос умер на кресте страшной смертью, не только брошенный, оставленный людьми, не только преданный учеником, не только окруженный ненавистью, но и познав в Своем человечестве весь ужас потери Бога и этим приобщившись нам в самом страшном, самом ужасном, что есть в судьбе человека. «Боже Мой, Боже Мой, зачем Ты Меня оставил?!» – воскликнул Он, умирая на кресте, разделив с нами (причем в такой мере, в какой мы сами не переживаем) ужас последней нашей измены Богу, которая влечет за собой потерю Его и смерть. Последнее слово не за этим, последнее слово за воскресением, за победой жизни над смертью, Бога над злом; и это – основание нашего ликования.
Но путь, ведущий к воскресению, не иной, чем был путь Христов, и для каждого человека, и для всей совокупности церковной, и для всякого народа. Это путь крестный, путь, на котором человек шаг за шагом отказывается от всего, что его отвлекает, от всего, что его порабощает, что его делает рабом, а не свободным человеком, отказывается от себя ради того, чтобы быть способным всем сердцем, всем умом, всей крепостью – да даже и всей немощью своей – и, если нужно, жизнью и смертью служить Богу и ближнему своему. Это – наше призвание.
Христос нам обещал соединиться с нами в таинстве Причащения. Он нам говорит в Евангелии: Примите сей Хлеб, пейте все от этой Чаши… Но до этого Он Своим ученикам другую чашу предлагал, вернее, иное условие ставил: если вы не будете пить Моей чаши, если вы не погрузитесь в ужас, который Мне предстоит, то вы не можете быть Моими учениками… И это говорится нам, теперь – не только нам, не только нам, здесь собравшимся, не только верующим, находящимся на просторах нашей Родины, но всем, потому что это закон человеческой, а не только христианской жизни. Надо отказаться от себя, надо умереть так, чтобы ничто нас не привлекало, кроме того, что являет достоинство человека, чистоту, правду, истину его жизни.
И теперь перед Россией стоит этот вопрос: вопрос о том, чтобы каждый отказался от всего того, что его делает рабом предрассудков своих, рабом ненависти своей, рабом прошлого своего, рабом всего, что разделяет людей и восстанавливает одного человека против другого. Верующий ты или неверующий, христианин или не христианин, – если ты ЧЕЛОВЕК, ты должен отказаться от ненависти, увидеть в другом человеке брата (пусть и заблуждающегося; хотя, может, заблуждаешься ты, а не он) и искать общего языка для того, чтобы возродилась Родина наша, чтобы возродился на Родине нашей мир, взаимная любовь; чтобы созидательная работа началась общими силами верующих и неверующих: и тех, кто вчера был гонителем и врагом, и тех, которые вчера были мучениками и жертвами. Соединимся же все: здесь – молитвой, там – страшным подвигом самоотречения и принятия Христовой жизни вместо своей. Соединимся все для того, чтобы возродилась наша Родина, чтобы возродилась Церковь наша, которая порой так низко падала в лице отдельных своих членов – и оставалась непорочной, чистой, как Тело Христово. Потому что Церковь – это место встречи между Богом и человеком, и ничто не может ее осквернить; она – Тело Христово, она – дом Святого Духа.
Каждый человек в темноте, во мраке своем несет искру вечной жизни, присутствие Самого Бога. Положим же все – молитвой, подвигом – начало доброе, и да воскреснет каждая душа, да воскреснет Родина наша, да воскреснет Церковь наша!
Христос воскресе!


Иметь к Богу сердце сына…

Итак, Церковь вступила в особенное, глубокое, таинственное пространство. Пространство Поста. И пост этот называется Великим. Великим — не только потому, что он особенно строгий, продолжительный, напряженный….

Великий — потому, что велика его цель! Пасха Христова! Пасха красная!

И все наше великопостное собирание: земные поклоны, отказ от курицы и кефира, продолжительные церковные молитвы, воздержание чувств, более частое и более ответственное участие в Церковных Таинствах, неустанное покаянное делание, борьба с самим собой — все это и еще многое и многое другое, ничто иное как приготовление к этому дню, этому Вселенскому Пиру нашей Веры!

Цель великопостного претрудного духовного путешествия — это очищение сердца для встречи с Христом Воскресшим! Поэтому Пост должен помочь нам отстраниться, избавиться от того, что нас разрушает, что вносит в наше сердце хаос, нелюбовь, мрак.

Кого-то разрушают наркотики. Кого-то разрушает гнев. Чье-то сердце разрывается от злобы, неудовольствия, ропота. А чья-то душа страдает от эгоизма и гордости. Коррозия самомнения, плесень зависти, метастазы тщеславия….

Но самая главная опасность заключается в том, что грех — это не просто отступление от каких-то общепринятых установлений, нравственных правил, заповедей и законов. Грех — это отступление, капитуляция человека от своей глубинной бытийной сущности.

Проблема не в том, что человек прогневался, объелся, позавидовал, обидел, посмеялся над кем-то — это, безусловно, плохо, некрасиво, низко…. Суть в том, что, если человек не живет в благодатном, глубоком, таинственном потоке Промысла Божия, если он не желает исполнять волю Творца, пренебрегает Небесными заповедями, как чем-то маловажным и несущественным — то такой человек разрушает, разоряет и убивает сам себя.

Если мы не встретимся со Христом, живя на земле, если мы не обожимся, если сердце наше покроется могильным пеплом суеты, праздности, поиска наслаждений, то вся наша жизнь будет одной огромной страшной неудачей! Провалом и катастрофой!

Преподобный Иустин Сербский говорит: «Тайна человека заключается не в том, чтобы только жить, но в том — для чего жить!!»

Великий Пост должен помочь нам внутренне встрепенуться, вспомнить о великом предназначении человеческой жизни, о ее глубоком и непреходящем Божественном Смысле.

Современная жизнь очень сложна, неоднозначна, запутанна…. Мир с его ложными идеалами просто вгрызается в душу человека. Мир пытается абсолютизировать человека. Сегодня очень много говорится о свободе человека, о его многочисленных правах, о разнообразии его жизненных ориентаций… Но желая быть мерилом всех вещей и бросаясь камнями в Бога, человек неизбежно теряет свое великое достоинство, заменяя Небесное Отечество жалким, покосившимся земным пьедесталом!

Без Бога вся жизнь человека соткана из мгновений смерти! А верующий человек воспринимает свою жизнь как служение. Поэтому каждое мгновение его жизни должно быть наполнено ответственностью и любовью!

Апостол Иоанн Богослов восклицает: «Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы называться и быть детьми Божиими!» Как это возвышенно, глубоко, радостно. Не только называться, а именно быть детьми Божиими!

Румынский старец Клеопа, которого за его самоотвержение и любовь к ближним называли «человеком для других», говорил приходящим к нему за советом: «Имейте к Богу сердце сына. К ближнему — сердце матери. А к себе — ум судьи!»

Великий Пост это и есть суд. Суд человека по отношению к самому себе. Благодатная возможность за множеством масок увидеть, рассмотреть себя настоящего. Увидеть и осознать, что очень «мало в нас огня, — как говорит преп. Силуан Афонский, — чтобы пламенно любить Господа!»

«Когда человек искренне придет в сознание, что он — ничто, — напоминал своим чадам старец Нектарий Оптинский, — тогда Бог начинает творить из него великое». Господь ждет, чтобы человек смирился, покаялся, искренне увидел себя хуже всех. «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать».

Господь не только апостола, но и каждого из нас спрашивает: «Любиши ли Мя?» И ждет ответа: «Господи, Ты вся веси: Ты веси, яко люблю Тя». Вся наша духовная борьба — это борьба за любовь! За любовь ко Христу и к нашим ближним. Ради этого — все наши труды, молитвы, бдения, поклоны, пост. Чтобы мы попытались стяжать в себе к Богу — сердце сына, а к ближним —  сердце матери!

…У одного подвижника спросили: «Скажи, авва, когда будет конец света?»

«Конец света? —  ответил подвижник. — Конец света наступит тогда, когда больше не будет тропинки от соседа к соседу!» То есть когда прекратится любовь между людьми.

Пост — это время пропалывания тропинок от одного сердца к другому! Очень важно, чтобы в нашей душе не заросло… Чтобы мы не разучились сопереживать, и чувствовать боль другого. Чтобы не теряли духовного вдохновения! «Всегда радуйтесь, — напоминает нам апостол Павел, — непрестанно молитесь, за все благодарите».

…Итак, все мы, вся Церковь вступила в особенное, глубокое, покаянное, трепетное, напряженное пространство. Пространство Великого Поста. «Тело вместе с душой, — по словам святителя Григория Паламы, — будет проходить духовное поприще».

У каждого из нас впереди — много борьбы, много трудностей, скорбей, пота, крови…. Много падений и восстаний. Но пусть нас не пугает ни дальность пути, ни сопротивные ветры, ни неожиданные препятствия. Ведь впереди — прекрасная цель нашего великопостного духовного путешествия — встреча со ХРИСТОМ ВОСКРЕСШИМ!


От Меня это было
(духовное завещание)

   Думал ли ты когда-либо, что всё, касающееся тебя, касается и Меня? Ибо касающееся тебя касается зеницы ока Моего.
   Ты дорог в очах Моих, многоценен, и Я возлюбил тебя, и поэтому для Меня составляет особую отраду воспитывать тебя. Когда искушения восстанут на тебя, и враг придет, как река, Я хочу, чтобы ты знал, что От Меня это было.
   Что твоя немощь нуждается в Моей силе и что безопасность твоя заключается в том, чтобы дать Мне возможность бороться за тебя.
   Находишься ли ты в трудных обстоятельствах, среди людей, которые тебя не понимают, которые не считаются с тем, что тебе приятно, которые тебя отстраняют, — От Меня это было.
   Я — Бог твой, располагающий обстоятельствами.
   Ты не случайно оказался на твоем месте, это то самое место, которое Я тебе назначил.
   Не просил ли ты, чтобы Я научил тебя смирению,— так вот смотри, Я поставил тебя как раз в ту среду, в ту школу, где этот урок изучается. Твоя среда и живущие с тобою только выполняют Мою волю.
   Находишься ли ты в денежном затруднении, тебе трудно сводить концы с концами, знай, что От Меня это было.
   Ибо Я располагаю твоими материальными средствами. Я хочу, чтобы Ты прибегал ко Мне и был бы в зависимости от меня. Мои запасы неистощимы. Я хочу, чтобы ты убеждался в верности Моей и Моих обетований. Да не будет того, чтобы тебе могли сказать о нужде твоей: «Вы не верили Господу Богу вашему» (Втор.1:32-33).
   Переживаешь ли ты ночь скорбей, ты разлучен с близкими и дорогими сердцу твоему, — От Меня это было.
   Я — муж скорбей, изведавший болезни, Я допустил это, чтобы ты обратился ко Мне и во Мне мог найти утешение вечное. Обманулся ли ты в друге твоем, в ком-нибудь, кому открыл сердце свое, — От Меня это было. Я допустил этому разочарованию коснуться тебя, чтобы ты познал, что лучший друг твой есть Господь. Я хочу, чтобы ты все приносил ко Мне и говорил Мне. Наклеветал ли кто на тебя предоставь это Мне и прильни ближе ко Мне, убежищу твоему, душою твоею, чтобы укрыться от «пререкания языков». Я «изведу, как свет, правду твою и судьбу твою, яко полудне» (Пс.36:6). Разрушились ли планы твои, поник ли ты душою и устал — От Меня это было. Ты создавал себе свои планы и принес их Мне, чтобы я благословил их. Но я хочу, чтобы ты предоставил Мне распоряжаться обстоятельствами твоей жизни, и тогда ответственность за все будет на Мне, ибо слишком тяжело для тебя это, и ты один не можешь справиться с ними, так как ты только орудие, а не действующее лицо.
   Посетили ли тебя неожиданные неудачи житейские и уныние охватило сердце твое, знай — От Меня это было.
   Ибо Я хочу, чтобы сердце твое и душа твоя были всегда пламенеющими пред очами Моими и побеждали бы именем Моим всякое малодушие.
   Не получаешь ты долго известий от близких и дорогих тебе людей и по малодушию твоему впадаешь в отчаяние и ропот, знай — От Меня это было. Ибо этим томлением твоего духа Я испытываю крепость веры твоей в непреложность обетования, силу дерзновенной твоей молитвы о сих близких тебе. Ибо не ты ли вручил их Покрову Матери Моея Пречистыя, не ты ли некогда возлагал заботу о них Моей промыслительной любви.
   Посетила ли тебя тяжкая болезнь, временная или неисцельная, и ты оказался прикованным к одру своему — От Меня это было. Ибо Я хочу, чтобы ты познал Меня еще глубже в немощах своих телесных и не роптал бы за сие ниспосланное тебе испытание, не старался проникнуть в Мои планы спасения душ человеческих различными путями, но безропотно и покорно преклонил бы выю твою под благость Мoю к тебе. Мечтал ли ты сотворить какое-либо особенное дело для Меня и вместо того слег на одр болезни и немощи — От Меня это было.
   Ибо тогда ты был бы погружен в дела свои и Я не мог бы привлечь мысли твои к Себе, а Я хочу научить тебя самым глубоким мыслям, что ты на службе у Меня. Я хочу научить тебя сознавать, что ты — ничто. Некоторые из лучших соработников Моих суть те, которые отрезаны от живой деятельности, чтобы им научиться владеть оружием непрестанной молитвы.
   Призван ли ты неожиданно занять трудное и ответственное положение, иди полагаясь на Меня. Я вверяю тебе эти трудности, ибо за это благословит тебя Господь Бог твой во всех делах твоих, на всех путях твоих, всем, что будет делаться твоими руками. В сей день даю в руку твою этот сосуд священного елея. Пользуйся им свободно, дитя Мое. Каждое возникающее затруднение, каждое оскорбляющее тебя слово, каждая помеха в твоей работе, которая могла бы вызвать чувство досады и разочарования, каждое откровение твоей немощи и неспособности пусть будут помазаны этим елеем — От Меня это было. Помни, что всякая помеха есть Божие наставление, и потому положи в сердце свое слово, которое Я объявил тебе в сей день, — От Меня это было.
   Храни их, знай и помни — всегда, что всякое жало притупится, когда ты научишься во всем видеть Меня. Все послано Мною для совершенствования души твоей, — От Меня это было.

Преподобный Серафим Вырицкий


Не дай скорби сломить тебя. 

Прошу тебя, не переживай из-за этой проблемы. Она решится, и все пройдет. Ты выйдешь из затруднения, в котором сейчас находишься. Эти дни – тяжелы, и твое терзание велико. Я пытаюсь говорить с тобой, но это трудно, потому что знаю, какую боль ты сейчас испытываешь. В один момент направление всей твоей жизни полностью изменилось.

Долгое время – дни, месяцы, годы — ты счастлива. И вдруг что-то начинает происходить: появляются плохие новости, рушатся какие-то отношения, ты узнаешь о том, что больна, — все это начинает уничтожать, раздавливать тебя,  и ты впадаешь в уныние. Я понимаю, что тебе плохо. Ты сама говоришь об этом, сама это чувствуешь. Мои силы скудны, но я призываю на помощь великую Силу Божию, Его великую Любовь, его Благодать и Обетование. Он обещал нам, что будет с нами в каждый миг нашей жизни и поможет нам, если мы попросим Его об этом. И мы все молим Его защитить нас, заступиться за нас и вернуть нам ту радость, которую мы имели.

Счастье – это важнейший признак того, что в твоей жизни, твоей душе всегда присутствует духовная свежесть. Когда ты счастлива, воодушевлена, когда ты полна жизни, вдохновения, когда тебе ничто не страшно, ты просыпаешься и видишь, что все прекрасно, — это означает, что ты вошла в живое соприкосновение с Богом; ты дотрагиваешься до Него, и в тебе появляются живительные силы.

Бог – Источник жизни. Когда ты прикасаешься к Нему, ты берешь от Него силу. Другими словами, — когда ты счастлива, радостна, в хорошем настроении, когда ты полна жизни, когда хочешь жить, это значит, что ты чувствуешь Бога и Его прикосновение. И доказательство этому — то, что ты радуешься, поешь или хотя бы насвистываешь. Ты счастлива, и тебе хочется петь, танцевать, прыгать. Что-то входит в твое сердце и заставляет тебя трепетать от счастья, радости и воодушевления. Это означает, что Бог – в тебе.

А сейчас – не так. Но для того, чтобы получить помощь, нужно крепко верить в то, что Бог поможет тебе. Нужна крепкая вера, твердая уверенность в сердце и большая надежда на силу Христа.

«Веруешь ли ты?» Этот вопрос Христос часто задавал людям, которым была нужна Его помощь. Эти люди болели, их мучили бесы и различные душевные недуги; они страдали от бедности, несправедливости, тяжких грехов, сердечного горя. И эти люди хотели исцелиться. Они хотели освободиться от скорби, печали, одиночества и слёз. И Господь спрашивал их: «Веруешь ли ты?» А что значит – верую? Это значит, что я открываю всего себя Христу, полностью доверяюсь Ему и мысленно представляю себе свое исцеление еще до того, как оно произошло. Я заранее чувствую его, радуюсь ему и наслаждаюсь им. И это «ускоряет» чудо, словно помогая ему быстрее произойти.

Когда в твоей жизни все плохо и ты в отчаянии, когда ты постоянно думаешь о том, что у тебя не получилось, вместо того чтобы поверить в скорое решение проблемы, когда ты целиком погружаешься в мысли о трагедии, которая ожидает тебя, о безнадежности, которая наступает, когда ты вся в отчаянии, охватывающем тебя, — ну как в таком случае может измениться твоя жизнь? Как? Произойдет то, о чем говорил Господь: «По вере вашей будет вам». Случится то, во что ты веришь. Ты сама притягиваешь к себе это.

Поверь в Христа, в Его силу и любовь. Не принижай себя так сильно. Не думай, будто ты родилась для того, чтобы пережить тотальную катастрофу и полный провал, а потом всю жизнь жаловаться и отчаиваться. Нет! Ты не для этого создана. Ты создана для того, чтобы преодолевать трудности, радоваться, и наслаждаться жизнью.

Сейчас твой ум затуманен, потому что у тебя есть проблема. Проходя через тяжелое испытание, ты смотришь на мир глазами, полными слез; а в страдании и мраке всё кажется безнадежным. При этом ты можешь услышать что-то совершенно новое для себя, — то, что любому другому человеку на твоем месте внушило бы надежду, дало бы желание жить и радоваться. Любому – но только не тебе. Ты ничего не слышишь в этот момент. Хотя совсем недавно, когда ты себя хорошо чувствовала, была счастлива и в твоем сердце царила радость, твоя душа была душой ребенка, которого всё радует — даже дождь за окном, ведь он вдохновляет на творчество.

Тогда твоя душа была живой, и всё вокруг помогало тебе расти вверх. Но сейчас, когда тебе плохо, ничего из этого не работает. Система повреждена, заблокирована. Но ты не должна позволить обстоятельствам сломить, уничтожить тебя. Поверь в Христа и помоги своей душе пробудиться, ожить. Как? То, что ты делаешь в данный момент, — тоже немалая помощь самой себе. Ты слушаешь, что другие говорят о твоей проблеме, как пытаются ее решить и как стараются избавить тебя от нее. Великий дар – то, что мы можем думать о происходящем с нами, приблизиться к своим трудностям, дотронуться до них и начать очищать себя от них, подобно тому, как очищаем головку лука – слой за слоем. Так и тебе необходимо видеть то, что происходит с тобой.

Что случилось? Посмотри на проблему с точки зрения логики, потому что чувства твои сейчас мрачны и ослаблены. И при этом они доминируют в твоей душе, а потому разрушают тебя. Но ведь по природе своей они святы, как и разум.

Итак, подумай немного. Подумай логически о своей проблеме, о том, что так сильно беспокоит и разрушает тебя изнутри. И как бы ни было тебе плохо в настоящий момент, я уверен, что ты сможешь поразмыслить над тем, что я скажу тебе дальше. Я объясню тебе, как сохранить способность рассуждать с точки зрения логики, когда боль готова уже поглотить тебя.

Человеку трудно справиться со своей проблемой в одиночку – какую бы музыку он ни слушал для поднятия настроения и какие бы советы ни получал. Хорошо давать советы. Представь, например, что я обжег руку о плиту, а ты стоишь рядом и меня утешаешь. Это прекрасно. Но сколько бы ты ни утешала меня, боль все равно пройдет только тогда, когда ожог полностью заживет. А до этого мне будет больно. Нужно время, чтобы рука зажила. Конечно, твое доброе слово утешает меня. Но все слова когда-то заканчиваются, и вот я вновь смотрю на свой ожог, и проходит неделя или даже две, пока рана заживет и перестанет болеть.

Все дело в том, что под давлением этой боли, «бурь» и «напастей» твоя душа начинает смягчаться. Попробуй посмотреть мысленным взором в будущее, через месяц или два, или через год. И подумай: «Сейчас я страдаю, но пройдет время, которое, как говорится, лечит». И это правда. Вспомни, сколько всего ты пережила в прошлом, как ты плакала, какую боль испытывала, как тебе не хотелось ничего делать. Как ты шла на работу и говорила себе: «Увольняюсь! Не хочу больше здесь работать!» Или: «Не хочу больше разговаривать с мужем, не хочу готовить, не хочу ничего делать!» И хотя у тебя были основания для того, чтобы так говорить, потому что именно это ты чувствовала тогда, проходили дни, месяцы, проходило время, и ты начинала оживать. Долгое время все видели тебя грустной и в слезах, пока однажды, находясь в гостях, ты не улыбнулась слегка. Ты услышала чью-то шутку и улыбнулась. А прошел год – и вот ты уже смеешься от души. Ты, которая сейчас (как и тогда) говорит мне: «Мне так плохо, что больше я никогда не смогу смеяться и радоваться жизни».

Тебе не плохо. Это твои мысли заставляют тебя чувствовать себя плохо. Но на самом деле тебе не плохо! Ты сталкиваешься с неприятностями, но тебе не плохо. Потому что, когда ты говоришь: «Мне плохо!», — ты тем самым словно хочешь сказать, будто твоя душа полна отчаянием. Но душа твоя полна надежды на Христа, полна благодати Духа Святого, которую ты приняла еще во время крещения – а святая купель содержит множество Его Даров и животворящей Силы.
Плоды Святого Духа – это любовь, мир и радость в твоей душе. Радость всегда в тебе, она глубоко в сердце, но твоя внезапно появившаяся проблема закрыла от тебя эту радость. И потому едва не убила тебя. Но эта проблема лежит на поверхности. Она – в твоей голове, твоих мыслях; ты видишь только ее, и она огорчает тебя, омрачает твою жизнь и причиняет боль.

О плодах Духа, которые содержит в себе сердце человека, говорит нам апостол Павел. Эти плоды — «любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание» (Гал. 5:22). И все это живет в тебе. И в глубине души ты счастлива, потому что ты – человек Божий, а скорби, через которые мы проходим и которые причиняют нам столько боли, происходят от наших мыслей и переживаний — и именно эти мысли и переживания ранят, уничтожают и убивают нас.

И здесь возникает вопрос: а где же наш духовный взгляд? Ведь  мы – духовные люди.

Бог знает о том, через что мы проходим? Ты сейчас ответишь: «Ну да, знает, и что из того?» Но вопрос не в том, что Он просто видит и слышит. Разве все это – не под Его контролем? Разве не Он устраивает нашу жизнь, и разве не Он допустил всему этому случиться с нами? В то мгновение, когда это произошло, разве не Бог сказал: «Да будет»?

Когда ты счастливо выходишь замуж, рожаешь красивого здорового ребенка, когда твоя жизнь наполнена счастьем, когда вокруг все прекрасно, — это происходит по Божьей воле или, как говорят, по Божию благоволению, от глагола благоволить (одно из значений этого слова — допускать совершиться тому, что кажется добрым и хорошим).

Но есть и иная Божья воля, которая называется попущением. Бог попускает, позволяет этому произойти. Например, какому-то инциденту, несчастному случаю – автокатастрофе и т.д. Разбивается машина, калечатся или даже погибают люди, и вот кто-то говорит: «Так угодно Богу». Другой человек, услышав эти слова, моментально теряет всякую надежду и говорит: «Что же это за Бог, если Он хочет, чтобы мы погибали?» Но никто не имеет здесь в виду, что Бог хочет, чтобы это произошло, и радуется этому. Это – Божие попущение. Бог попустил этому случиться. И одно дело – допустить что-то, а другое дело – сделать. Здесь можно спросить: «Неужели Бог не мог предотвратить это? Неужели Он не мог сделать что-то, чтобы этого не случилось?» Да, Он мог. Но вот здесь нам следует остановиться. Дальше мы уже не должны ничего объяснять, потому что реально не знаем и не можем понять, что «думает» Бог. Мы не можем постичь Его тайн. И эта тайна также закрыта для нас. Но мы понимаем одно: Бог знает, что делает.

Если сейчас ты испытываешь сильную боль и не хочешь думать о таких вещах, то эта мысль может и не помочь тебе. Но если хочешь, подумай об этом. Подумай, чтобы утешиться и сказать себе: «Бог видит то, что происходит со мной. Он думает, Он наблюдает за мной – Он рядом. Бог дал на это Свое согласие, «подписал» документ, прежде чем он вошел в силу, и сказал – да! Значит, это не случайно». Ведь ничего не бывает случайного в нашей жизни.

Сейчас, когда ты страдаешь от боли и плачешь, тебе этого не понять. И это естественно, ты имеешь право не понимать – никто не упрекает тебя. Но через пять месяцев, через год, когда ты обернешься назад и вспомнишь о том, что было, об этой боли, ты поймешь, что в итоге все это не только не было злом, но и привело к добру. Твое сердце смягчилось, стало более чувствительным, у тебя поубавилось высокомерия, эгоизма, нервов, претензий и грубости, а смирения, наоборот, прибавилось. Ведь раньше ты, может быть, никого не прощала и никого не понимала. А теперь все это получается у тебя очень хорошо.
Сейчас ты этого не понимаешь. И спросишь, зачем я все это говорю тебе. А говорю я, чтобы, как уже было сказано, призвать на помощь твой разум, который сейчас отсутствует. Ты позволила своим чувствам – боли, отчаянию, безнадежности – властвовать над тобой, позволила печали задушить тебя. И, падая, ты заболела душевно. А я подаю тебе руку. Точнее, подаю тебе руку Христа. Ведь если ты ухватишься за мою руку, мы оба потонем, потому что я стану таким же, как ты. Поэтому мы оба хватаемся за руку Христа и говорим: «Господи, подними меня!» и вспоминаем о том, что все происходящее в нашей жизни не представляет для Бога никакой тайны.

Надеюсь, что твоей душе станет значительно легче, если ты поймешь: Христос знает всё о том, что происходит. И раз Всемогущий, Преблагой, Премудрый, Великий и Чудный Бог знает об этом, то я полностью доверяю ему – как врачу, когда мне требуется серьезная операция. Мне страшно, я вижу всю эту аппаратуру и инструменты, похожие, скорее, на орудия убийства, — потому что они острые, они будут резать меня, и я испытаю сильную боль. Врач будет резать мое тело, мои внутренности или даже сердце, и все мое существо кричит во мне: «Это нестерпимо!» Но разум говорит в ответ: «Это хороший врач, он хочет тебе только добра. Ты знаешь его, и он обещал вылечить тебя». И как я поступаю после этого? От размышлений перехожу к делу: доверяюсь врачу и больше не спрашиваю его ни о чем.

В нашей жизни нет ничего случайного. Любое расставание, когда тебя бросают и уходят, не случайно. Даже если в этом есть и твоя вина – сейчас мы не ищем виноватых и не обвиняем себя. А если наоборот – мы тоже не пойдем к обидчику и не будем ругаться с ним, требуя за все ответа. Я говорю тебе о другом: то, что произошло – не случайно. Бог проследил за этим.

Даже если ты ошиблась, ты снова можешь вернуться на путь истинный. Но для того, чтобы это произошло, сначала надо успокоиться. И я говорю тебе все это для того, чтобы ты успокоилась. Успокойся перед тем, как разговаривать с человеком, который сильно огорчил тебя и с которым ты поругалась – мужем, ребенком, уволившим тебя начальником… Ничего нельзя делать сгоряча, не подумав, когда внутри у тебя все бурлит и кипит, когда твоя душа полна возмущения, горечи, ненависти, зависти. В этом случае никто не в состоянии поступать правильно. Сначала вспомни обо всем, что я говорил тебе. И успокойся. Пусть в твоем сердце все утихнет.

Сердце – как озеро: когда буря затихает, волны исчезают и можно хорошо разглядеть дно. Старец Паисий так говорил нам: «Когда на море волны, мы не отправляемся ловить рыбу, а ждем, пока море успокоится, и потом уже думаем, что делать».

Так и с тобой. Горе душит тебя и не дает думать. Сейчас ты не можешь даже помолиться. Я понимаю тебя. Однажды я сказал одной женщине, когда ей было очень плохо, что надо молиться. А она ответила мне: «В таком состоянии я даже молиться не могу!» Ты и правда не можешь молиться, потому что горе задушило тебя. В такие моменты попробуй вздохнуть или даже слегка вскрикнуть и вспомни о такой простой вещи: Бог знает о том, что происходит с тобой. Все происходящее – под Его контролем, и ничего не произойдет более того, что Он допустил. Если Бог допускает что-то, это происходит, и мы ничего не можем с этим поделать.

Значит, все это исключительно полезно для нас, и мы должны предаться Его воле и не сопротивляться там, где мы ничего не можем сделать. Ты не можешь сопротивляться Богу и тому, что неизбежно.

Поэтому самые счастливые и радостные люди, как ты, наверное, замечала, – это те, кто целиком полагается на волю Божию. При этом если им требуется переменить какие-то обстоятельства в своей жизни, — они это делают, но не вступая с Богом в пререкания, а после того как успокоятся и смогут действовать обдуманно.

А мы иногда очень спешим, и в такие моменты единственное, что мы хотим сделать, это позвонить по телефону и наговорить обидных слов. Однако так мы только ухудшаем свое состояние. Спешка здесь совсем не нужна, потому что так человек может сказать много лишнего и только усложнить ситуацию.

Чтобы успокоиться, пойди и посиди в своей комнате. Пусть этот день пройдет. Он ничуть не потерян. Это день, когда ты трудишься духовно, когда Бог, желая твоего спасения, исцеляет тебя через боль. Нужно терпение. Сегодня ты должна потерпеть. И этот день не потерян для тебя потому, что, несмотря на всю свою боль, сегодня ты становишься мудрее и даже, можно сказать, святее. Да-да, сегодня ты приблизилась к святости – какая великая радость! Твоя душа освящается. И именно так ты достигаешь этого – через все, что проходишь сейчас. И тогда ты поймешь, что, хотя и тебе, и другим случалось ошибаться, Бог знал об этих ошибках и грехах заранее.

Итак, ты совершила какую-то серьезную ошибку или грех. Успокойся. Сейчас, когда ты поняла это, не нужно отчаиваться. Вместо этого скажи себе: «Бог допустил, чтобы я сделала эту ошибку в своей жизни. Он позволил ей совершиться. Наверное, от этого я также получу много пользы. По крайней мере теперь мне известно, что я за человек». Увидеть себя, узнать себя, — это большая удача. И тебе очень повезло, что ты поняла, какую огромную ошибку сделала. Иными словами, ты открыла для себя что-то очень важное. «Да что я открыла? – скажешь ты. – Ты говоришь, что мне очень повезло, а я совершила такой грех!» Нет, тебе повезло, потому что ты увидела свой грех, поняла его и осознала. Прими это, смирись с этим. Прими себя такой, какая ты есть, прими свою душу, свой характер. И когда ты спокойно сделаешь это, ты вспомнишь, что, несмотря на твой великий грех, Бог любит тебя, и улыбнешься. Твое лицо озарит улыбка, на душе у тебя полегчает, и ты скажешь себе: «Да, я очень плохой человек, но когда я готова начать оплакивать свой грех, Бог приходит ко мне и говорит: «Да, Я знал, что ты грешна, и позволил тебе дожить до сегодняшнего дня, когда ты можешь осознать это и понять, какой большой грех совершила».

Но когда человек считает, что он ни в чем не виноват, а виноваты все вокруг, тогда он начинает противоречить Богу. Подожди! И ты тоже не спеши, хотя в твоей боли повинны другие люди. Вспомни о том, что я говорил тебе ранее: Бог допустил это. «Что Он допустил? Чтобы эти люди вот так взяли и плохо поступили со мной? Во всех моих бедах виноваты другие! Это они поступили несправедливо со мной, они обидели, огорчили, покинули меня!» Да. А эти «другие» разве случайно оказались в твоей жизни? Разве не Господь по Своей любви все это попустил? Если бы у Бога были другие планы на твой счет, неужели бы Он не предотвратил это? «Значит, я обречена быть постоянно жертвой таких людей — которые портят мне жизнь, издеваются, обижают меня?» Ну, если ты говоришь такое, то в этих словах виновата ты сама, я ничего такого не говорил. Я сказал тебе, чтобы ты перестала возмущаться.

Если тебе кажется, что все вокруг тебя обижают, что все виноваты в твоих несчастьях, что из-за них тебе плохо, — сначала сделай то, что нужно делать при любой трудности: успокойся. Успокой себя! Утихни, вспомни о том, что все произошедшее – не случайно, что Бог допустил это. И когда ты успокоишься, то поймешь, что тебе делать дальше. Или ты останешься рядом с этими людьми и будешь духовно совершенствоваться, будешь учиться любить их, так как Бог хочет, чтобы ты по-прежнему была с ними. А может быть, сейчас самое время расстаться с этими людьми? И таким образом ты избавишься от многих неприятностей, но уже совсем по-другому. Вот в чем разница. Ты уйдешь от этих людей и больше не будешь жертвой – человеком, с которым можно поступать как угодно. Но уйдешь без ненависти и нервов, без злобы и горечи. Вот о чем я говорю тебе сегодня.

Прежде всего почувствуй Бога, Его присутствие и Мудрый Промысел. Почувствуй Его прикосновение. А сейчас ты ничего не чувствуешь. Потому что невозможно чувствовать это, осознавать это и одновременно так переживать и испытывать такую ненависть к другим людям. В этом случае ты словно забываешь о реальности. Самая тяжелая болезнь для человека – это невежество. То есть непонимание духовной истины в нашей жизни. Что говорил Господь, когда Его распинали? «Отче, прости их, не ведают, что творят!» В те мгновения Он понимал, что происходит. Что люди, распинающие Его, не знают, что делают. Поэтому в Нем и не было переживаний, ненависти, жестокости. Он видел, что окружен толпой людей, находящихся в глубочайшем неведении. Христос не мог не понимать, кто перед Ним. А сами люди не понимали этого. Господь оправдывал Своих детей. Потому что Ему не нужно гневаться на нас, чтобы успокоиться, или наносить нам обиду, чтобы испытать чувство удовлетворения. И тогда Ему достаточно было понять нас. «Дети мои, я понимаю вас. Я не сержусь, а люблю вас, я отвечаю на вашу ненависть Любовью и молю Отца также понять вас и проявить к вам милосердие». Вот почему Христос говорил: «Отче, прости их, не ведают, что творят!».

Давай и мы, в нашей скорби, когда кто-то несправедливо обидел нас, будем понимать, что он сделал это по незнанию. Бог допустил, чтобы эти люди появились в твоей жизни и причинили тебе боль – эта женщина или тот мужчина, которые предали тебя, огорчили, бросили и заставили твое сердце кровоточить. Он допустил это страдание в твою жизнь – дома, на работе, в офисе… Разве твоя боль – какая-то особенная? Да все трудности похожи одна на другую. У одних – болезни, у других – проблемы в отношениях, семейной жизни, на работе, у третьих — неприятности с детьми, родителями и прочими родственниками.

Когда внутри себя ты успокоишься, когда не будешь думать о том, как отомстить, когда не будешь принимать неверных решений – тогда в тебе появится мудрость и ты уже по-другому будешь смотреть на эти вещи.

А если ты начнешь ругаться с обидчиком, Бог посмотрит на тебя и скажет: «Хорошо, а Я разве не знал, что делал, когда посылал этого человека на твой путь? Значит, сейчас ты и на Меня ругаешься?» — «Нет, Господи, я не ругаюсь на тебя!» — «Нет, ты хулишь Меня, потому что это Я послал тебе этого человека. Я позволил всему этому случиться в твоей жизни. Почему? Потому что Я хотел научить тебя определенным вещам». – «Чему Ты хотел научить меня, Господи? Этот человек предал меня, потому что Ты хотел, чтобы я узнала, каково это – когда предают?» — «Я хотел научить тебя пониманию того, что даже если кто-то предает тебя, ты все равно дорога для Меня».

Именно поэтому, несмотря на то, что кто-то предает тебя, ты находишь в себе силы подняться. Твоя собственная ценность не зависит от того, как к тебе относятся другие люди. А мы часто ждем от них поддержки, ободряющих слов, обещаний – да так и живем, рассчитывая на это. И вот Христос говорит нам: «Смотри, эти люди причинили тебе боль, огорчили тебя, — и что, ты потерял свою ценность? Ты больше не встанешь на ноги? Разве ты – не личность? Разве у тебя нет души – бессмертной, созданной Мною и очень важной для Меня, даже если кто-то при этом предает тебя?» Вот как через страдание, через боль, которую допускает Господь, ты получаешь огромное благо для себя.

Разгляди это благо. Но прежде чем увидеть его, тебе опять-таки надо успокоиться, затихнуть. Сейчас твои чувства убивают тебя. Ты нервничаешь, плачешь, рвешь на себе волосы, тебе хочется биться головой о стену и рвать зубами подушку – не делай этого. Кто-то в таких случаях выламывает дверь, кто-то бьет стекла – но и это не решение проблемы.

Из плохого обязательно должно получиться что-то хорошее.

Все мы ходим в церковь и считаем себя духовными людьми, но когда возникают проблемы и трудности, мы оказываемся очень плохими учениками. Это необходимо понять. Я говорю это не для того, чтобы окончательно разочаровать всех, а для того, чтобы мы поняли, какие мы на самом деле, и признали это. Да, мы такие. Наша душа созревает очень медленно. И то, что нам нужно так много времени для возрастания, показывает, насколько мы далеки от Бога. Если тебе нужно три недели на то, чтобы излечиться от горя, которое тебе причинил кто-то, это означает, что в течение всех трех недель твое сердце было пусто и ты не соприкасался с Богом. То есть та связь с Богом, которая соединяла тебя с Ним и дарила тебе Божественную энергию и благодать, была потеряна тобой на три недели. Ты был как самолет, который летит неведомо куда и никак не может приземлиться, потому что потерял связь с диспетчером. Или как корабль, с которого не видно берега, и потому он не может пристать и бросить якорь.
Так и наша душа.

Вот в чем разница между нами и святыми. Все святые проходили через подобные скорби, но им требовалось гораздо меньше времени на то, чтобы вновь войти в соприкосновение с Богом.

Если сейчас тебе хорошо, но вдруг звонит телефон и ты узнаешь плохую новость; или человек, которого ты любишь, вдруг присылает тебе смс со словами «Думаю, нам надо расстаться», — так вот, если эти четыре слова (думаю, нам надо расстаться) могут убить тебя, значит, в этот момент ты далека от Бога.

До этого дня тебе казалось, что тебя окружает море счастья. И теперь ты задаешься вопросом: «Почему Бог сделал это?» Чтобы показать тебе, что твое счастье не зависит от того, бросает тебя кто-то или нет. Чтобы ты не думала, что твоя душа не сможет существовать без этого человека. Сможет! И с ним, и без него. Счастье – в твоем сердце. И это счастье тебе не дадут никакие отношения, деньги, вкусные блюда, дома, покупки… Не дадут. Ты должна найти это счастье в самой себе, и все, что происходит, помогает тебе сделать это. Ведь обычно мы цепляемся за то, что умирает, пропадает и исчезает – подобно зáмку, который ребенок строит из песка. Дитя радуется, глядя на него, но вдруг появляется волна, затем – другая, еще больше. Волны разрушают замок, и ребенок начинает плакать. Зачем, детка? Это ведь просто дом из песка.

Так и ты. Нашла опору в башне из песка, но она из песка, и она разрушится.

Поэтому одно дело, когда ты говоришь: «Нам хорошо вместе!», а другое – когда: «Без тебя моя жизнь не имеет смысла». Когда тебе нравится твоя работа или машина, когда ты любишь мужа и детей – это одно. Но когда ты не можешь жить без всего этого, когда одно это – твое счастье и вся твоя жизнь – здесь уже совсем другое. И все удары, которые мы получаем в этой жизни, как раз и показывают, что те, кого мы любили и идеализировали, то, чего мы ожидали и к чему были так привязаны, — всё это абсолютно не ВСЁ. Потому что если бы это было ВСЁ, то оно бы не исчезло бесследно, как исчезли эти песочные замки на берегу житейского моря.

Итак, из всех этих испытаний можно получить очень много пользы: увидеть тленность всего житейского, познать красоту собственной души, почувствовать силу своего сердца и понять, что через боль Бог делает тебя лучше, и в будущем тебя ждет большая радость. Но для того, чтобы получить эту радость, ты должна стать мудрее, должна научиться поступать правильнее, идти внимательнее и меньше пачкаться по дороге. И таким образом ты будешь больше стараться в дальнейшем.

Именно поэтому большинство людей, переживших какое-то большое горе, как правило, очень внимательны. Например, одна девушка, встречавшаяся с человеком, который очень плохо поступил с ней, после этого стала более разборчивой, чтобы не разочаровываться в людях.

В этом – разница между нами, христианами, и другими людьми. Там, где другие видят одно разочарование, мы начинаем очаровываться – Божественной Любовью, красотой собственной души, силой, которую Бог дарует нам, отражением в нас Славы Христа. Мы чувствуем, что Его Слава становится и нашей Славой, и таким образом приобретаем опыт, мудрость, благоразумие, рассудительность, просветление – то есть все то, чего нам так не хватает.

Когда преподобный Павел Препростый, придя домой, застал свою жену с другим мужчиной, ему, в отличие от некоторых из нас, не понадобились месяцы и годы, чтобы прийти в себя от предательства супруги. На его месте мы никогда не простили бы измены; мы не смогли бы вынести этого, принять это. Напротив, мы бы чувствовали себя униженными, несчастными, преданными, растоптанными. Нам бы понадобилось много лет, чтобы успокоиться и выпустить этот яд из своей души. А преподобный Павел – ученик Антония Великого, — увидев, что сделала его жена, сказал: «Не беспокойтесь! Всего хорошего!» Он ушел из дома, решив отдать свою жизнь Богу и «найти свою первую любовь» (т.е. любовь к Богу). Конечно, не надо думать, что святой не был оскорблен поступком жены. Но этот поступок не сломал его, его душа не была покалечена, и ему не понадобились годы, чтобы снова улыбнуться.

Вот что я хочу сказать тебе. Твои чувства, твоя боль омрачили твой разум, спутали мысли. В отчаянии ты все видишь в черном цвете. Ты очень долго пребываешь в беспокойстве и, как сама говоришь, не улыбаешься годами. Но когда ты говоришь, что не улыбаешься годами, это означает, что ты годами не прикасаешься к Богу, а ведь все это время ты ходила в церковь и читала духовные книги. И что теперь? У тебя есть соприкосновение с Господом? Дотрагиваешься ли ты до этого Потока радости, мира, счастья и улыбок?

Пусть три года превратятся в два, два – в один, год – в час. Улыбнись скорее, быстро нажми на нужную кнопку, произведи «святой пуск». Святые пребывали с Богом постоянно – что это значит? Это значит, что они созерцали, чувствовали Его, дышали с Ним и потому не нуждались в длительном восстановлении. Если им кто-то говорил обидные слова, они растапливали их в доброте своего сердца, которое всегда было счастливым, радостным и моментально «стирало» все ненужное из своей памяти. Как их только ни называли, как только ни хулили – и унижали, и обижали, и гнали!.. Но они почти не слушали. Может быть, на водной поверхности их сердец появлялась пара-другая волн, но в глубине они всегда чувствовали радость. Вот и все. Такая вот разница между нами и святыми.

Поэтому нам следует сократить время нашего горя, нашей скорби и меланхолии. Поставили тебе несправедливую «двойку» на экзамене – ну, ты конечно, попереживаешь чуть-чуть, а потом продолжаешь спокойно заниматься. Так и в жизни: поплачь немного и продолжай жить с радостью. Ты огорчаешься, но пусть твое огорчение будет не долгим, а кратким.

Будем усердно молиться Богу, потому что здесь нужна очень сильная молитва. Нужно, чтобы человек очень захотел, чтобы он сказал: «Боже, прошу Тебя, помоги мне держаться за Тебя, думать о Тебе, чувствовать Тебя. Сделай так, чтобы во мне постоянно текла Твоя кровь и были Твой Дух и Твои Мысли. Чтобы другие мысли, помыслы и состояния не входили в мое сердце. Пусть все они будут только от Тебя». Говоря все это Богу, мы начинаем чувствовать любовь, которая исходит от Него, Его силу, честь и достоинство.

И если кто-то придет и начнет говорить нам что-то неприятное, в тот же миг мы обратимся ко Христу. Потом снова взглянем на человека, который огорчает нас, но затем тут же снова устремим свой взор к Богу. И что бы нам ни говорили и как бы больно нам при этом ни было, мы вновь и вновь обращаемся ко Христу.

И пусть твоя душа совершает такие действия как можно быстрее, чтобы тебе быть бодрой и веселой. Это прекрасное решение всех твоих проблем.
Я говорю тебе все это, потому что видел сегодня, как ты огорчена. Даст Бог, эти слова помогут твоей молитве стать еще пламеннее, и ты прикоснешься к Богу, Его Силе и Любви.

Проблемы будут всегда. Просто вспоминай о том, что я сегодня сказал тебе, и сократи время своей скорби, чтобы в твоей жизни увеличилась радость от присутствия Бога.

Архимандрит Андрей (Конанос)


О церковном этикете

«В Церкви всё благообразно и по чину да бывает…» (1 Кор. 14:40)

Православная Церковь есть Таинственное Тело Христово, но в то же время она—группа людей соединённых не только духовно, но и социально.  Поэтому в Православной Церкви выработались свои особые правила этикета.  К сожалению, многие из нас выросли в советской или пост-советской нецерковной среде и пришли в Церковь в том возрасте, когда мамы, папы, бабушки и дедушки уже не подсказывают нам, как малышам, как нужно себя правильно вести.  Поэтому мы должны сами присмотреться к обычаям и традициям в Церкви и в нашем приходе.

«Возрадуется душа моя о Господе, облече бо мя в ризу спасения и одеждою веселия одея мя…» (Исаия 61:10)

Часто приходится слышать некоторое непонимание причин, по которым в Церкви существуют определённые требования к одежде. «Какая разница Богу во что я одет?»  Богу, конечно разницы никакой нет, потому что Он смотрит в наши сердца, а не на одежду.  Однако для нас есть существенная разница во что и как мы одеты.  Собираясь на бал, например, женщина одевает вечернее платье, и было бы странно, если бы она отправилась на официальный приём в пляжном костюме.  А вот в курятник в парадном сюртуке не ходят.  Поэтому неудивительно, что и в церковь в каком-то наряде идти можно, а в каком-то—нет.

В Русской Церкви принято, что мужчины носят брюки и рубашку (кофту, куртку, т.п.) с длинными рукавами.  Неприлично быть в церкви в шортах, спортивных штанах или майке.  Джинсы, особенно со стильными дырами, можно одеть на вечеринку, но не стоит в них идти в храм.

Женщины должны быть в юбке или платье и с покрытой головой.  Наряд должен быть с длинными рукавами и без декольте.  Вообще подчёркнутая женственность в храме неуместна; храм Божий—это место для молитвы, а не для привлечения на себя всеобщего внимания.  Центром внимания в церкви должен быть Бог, а не наша персона.

Конечно, всё это вовсе не означает, что в храме неуместна красивая одежда.  Наоборот, в храме всё должно быть красиво—и архитектура, и убранство, и облачения.  И наш наряд тоже должен быть чистым, опрятным, красивым.  Просто нужно развивать свой вкус и отличать красоту радующую от «красоты» вызывающей.

Нужно всячески избегать больших надписей на одежде, особенно если вы не знаете что они означают.  Также совершенно неуместны различные изображения на одежде; мы идём в церковь для того, чтобы молиться и вдохновляться ликами святых угодников Божиих, а вовсе не для того, чтобы афишировать свой любимый мультфильм или рок-группу.  Наконец, в храме не нужно рекламировать те компании, которые пошили вашу одежду.  Если вам нравится быть ходячей ракламной доской для American Eagle, Hollister, или какой-либо другой компании, этим нужно заниматься вне храма.

Что делать, если погода очень жаркая?—Соблюдать правила церковного этикета.  Посмотрите на священнослужителей: даже в самую жаркую погоду они одеты в подрясник (с длинными рукавами), подризник или стихарь (с длинными же рукавами), а на священника сверху ещё одевается фелонь.  Представьте, что ссылаясь на жару, священнослужители начнут служить в майках, шортах и стихарях без рукавов.—Это было бы немыслимо.  Поэтому и миряне не должны роптать на погоду, а смиренно соблюдать правила церковного этикета.  Впрочем, в некоторых приходах короткие рукава вошли в норму, поэтому стоит искать совета у настоятеля.

«В воню благоухания духовного…»

Стоит ли опрыскиваться духами и одеколоном?  Если это хорошие духи—да, но не в храме.  Нужно помнить, что у некоторых людей есть аллергия на парфюмерию, и они могу испытывать удушающий приступ астмы из-за наших духов.  Если уж вам очень нужно по какой-либо причине себя чем-то опрыскать, постарайтесь использовать только самый необходимый минимум парфюмерии.

От макияжа тоже стоит отказаться: пачкать икону или крест помадой—это неуважение по отношению не только к святыням, но и к людям, которые будут после вас подходить к иконам и кресту, а также к тем, кто потом будут вынуждены эту помаду вытирать.

«Вниду в дом Твой, поклонюся ко храму святому Твоему в страсе Твоем…»      (Пс. 5:7)

При входе в храм принято трижды осенять себя крестным знамением и произносить молитву.  Слова молитвы можно найти во многих молитвословах, но можно и просто сказать: «Господи, помилуй мя, грешного.»  Конечно, никто не будет за вами следить,—сделали ли вы три крестных знамения перед входом в храм или нет.  Но нужно понимать, что церковь—это не продуктовая лавка, куда забегают за хлебом или молоком, а дом Божий, перед входом в который нужно остановиться, помолиться, или просто задуматься о той святости, на пороге которой мы стоим.

Приходить в храм нужно к началу службы и оставаться до самого конца.  Если же есть объективные обстоятельства, по которым мы вынуждены опоздать на службу или уйти пораньше, то заходить и выходить из храма нужно тихо, чтобы никого не отвлекать от молитвы суетой возле входной двери.

Здороваться с теми, кто уже находится в храме принято просто поклоном, без каких-либо слов и восклицаний.  Вообще, любые разговоры, кроме самых необходимых, в храме неуместны; узнать последние новости из жизни знакомых и поделиться своими можно будет после окончания службы и вне храма.

«Станем добре, станем со страхом…»

По входе в храм не нужно оставаться в притворе (своеобразной церковной прихожей), а нужно пройти в главную часть (гостиную).  Традиционно в притворе стоят любопытствующие туристы, а в древности там стояли отлучённые от Причастия грешники.  Христиане должны стоять не в прихожей, а в главной части храма—там, где всем приходом совершается Божественная Литургия.  Оставаясь в притворе, люди тем самым показывают, что они—не христиане, совместно совершающие службу Богу, а зрители, туристы.  Кроме того, толпясь в притворе, люди просто мешают тем, кто после них заходит в храм.

Принято, чтобы в храме мужчины становились с правой стороны, а женщины—с левой.  Говорят, что это связано с тем, что неприлично мужчине стоять во время службы позади женщин, особенно когда те совершают поклоны, или женщине проталкиваться сквозь группу мужчин.  Возможно, что это так, но думается, что существует и другая причина.  Божественная Литургия совершается не влюблёнными парами или группами друзей, а Церковью—Телом Христовым.  Поэтому, влюблённая пара, супружеская чета, брат и сестра разделяются—женщины становятся слева, а мужчины справа, чтобы соборно и без отвлечений совершать службу Богу.

«Востаните!  Господи, благослови…»

В Православной Церкви принято стоять во время богослужения.  В какой-то мере это связано с чувством глубокого благоговения перед храмом Божиим, богослужением и совершающимися Таинствами.  В православном сознании перед Богом стоят и кланяются, а не сидят.  С другой стороны, само православное богослужение—это не время для отдыха и медитации, а время для работы—соработничества Богу в деле нашего спасения.  Внешним символом нашей готовности к этой работе является именно стояние на ногах, а не сидение.

Однако, если человеку трудно стоять из-за болезни или преклонного возраста, то он может во время службы сидеть.  Для таких людей в храмах обычно имеется несколько скамей и стульев.  Но даже больной человек, если для него это возможно, должен постараться встать во время анафоры и тогда, когда открыты царские врата.  Не нужно вставать во время проповеди; и даже вполне здоровые люди могут слушать проповедь сидя.

«…они любят бродить, не удерживают ног своих…» (Иеремия 14:10)

Конечно, не стоит говорить о том, что неприлично во время службы бесцельно ходить по храму.  Но что делать, если вы опаздали на службу, но вам всё же хочется подойти к той или иной иконе, поставить свечи и т.п.?  Нужно помнить два правила: не ходить по храму и не ставить свечи при открытых царских вратах (главные врата на иконостасе) и во время евхаристического канона или анафоры.  Анафора—это то время, когда совершается преложения евхаристических хлеба и вина в Тело и Кровь Спасителя.  Начинается анафора после пения Символа веры («Верую во Единого Бога Отца Вседержителя…») и оканчивается с пением «Достойно есть, яко воистинну блажити Тя, Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего. Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу Тя величаем».  Поэтому, от «Верую…» до окончания «Достойно есть…» по храму ходить не разрешается.  Также, грубо и в высшей мере невоспитанно ходить по храму и ставить свечи в то время, когда читается Евангелие или произносится проповедь, и все христиане должны слушать.

Если священник или епископ во время богослужения находится на середине храма (как, например, во время литии—освящения хлеба, пшеницы, вина и елея—на всенощном бдении), то непозволительно переходить с одной стороны храма на другую перед служащим, то есть, между ним и алтарём.  Если вам совершенно необходимо попасть на противоположную сторону храма, то нужно пройти за спиной служащаго, то есть, со стороны притвора.

Не должно стоять в храме спиной к алтарю.  Впрочем, это вовсе не означает, что выходить из храма нужно пятясь задом.  Просто нужно помнить, что алтарь—это святая святых храма и относиться к нему нужно с должным почтением.

«Приидите чада послушайте мене, страху Господню научу вас…» (Пс. 33:11)

В Православной Церкви нет особой детской службы, подростковой службы, взрослой службы и т.д.—есть Божия служба, к которой призваны все.  Дети непременно должны быть на службе с самого раннего возраста, то есть, с самого рождения.  Но, как и во всех других вещах, родители должны постепенно приучить малыша к пребыванию в храме и научить его правилам поведения.  Конечно, нельзя ожидать от трехлетнего ребёнка двухчасового стояния по стойке «смирно», но нельзя и позволять ему бегать по храму, кричать, хватать всё, что можно схватить, и т.п.  Нужно ласково, но твёрдо направлять энергию малыша в правильное русло, а иногда просто учить его котролировать очень уж бурные всплески этой энергии.  Не нужно думать, что шалость естественна для малышей, и поэтому их не надо останавливать.—Дефекация в штанишки тоже естественна для малышей, но всё же мы учим их этого не делать.  Родители должны учить детей правилам поведения в церкви с самого раннего возраста и не смущаться, если этот процесс займёт некоторое время.

Те же, кто пришли в храм без детей, должны не гневно озираться на «мешающих сосредоточиться» малышей, а радоваться, что в Церкви Божией есть дети, и молиться за них и за себя.

Мамы и бабушки!  Воздержитесь от угугукания и улюлюкания, даже если ваша малышка очень мила!  Это не только создаёт шум в храме, но и вызывает нормальную ответную реакцию ребёнка, который тоже начинает угугукать и улюлюкать.  Единстенная разница состоит в том, что мамы и бабушки шумят намного больше, чем сам малыш, особенно когда они начинают в полный голос увещевать его: «Тихо,тихо, тихо.  Тихо, тихо, тихо».

Давая детям антидор и просфоры, необходимо строго следить за тем, чтобы крошки не падали на пол.  Крошить антидором или просфорой совершенно непозволительно.  Часто самый лучший способ избежать крошек, это самим взрослым осторожно отламывать кусочки просфоры и класть их прямо в рот ребёнку.

«Тело Христово примите, источника бессмертного вкусите…»

О причащении написано много, но стоит напомнить некоторые моменты.  В Русской Церкви к Причастию допускаются православные христиане, которые были на исповеди и получили благословение причаститься.  В нашем храме исповедь бывает после вечернего богослужения и до начала Литургии.  В самое время служения Литургии в нашем храме исповеди не бывает.  Если вы пришли на исповедь, потрудитесь сообщить об этом священнику.  Находясь в алтаре, священник не имеет никакой возможности знать, что кто-то ждёт исповеди.  Попросите дьякона или прислужника сказать священнику о том, что вы ждёте.  В самом крайнем случае, можно лёгким стуком в северную дверь привлечь внимание священника, если он находится в алтаре.

Женщины в период месячных, а также и мужчины, когда с ними случилось естественное ночное истечение, не должны подходить к Причастию.  Кроме того, семейным людям перед причащением необходимо воздержаться от интимных отношений.  Впрочем, эти правила относятся не столько к этикету, сколько к церковным канонам.  Если у вас возникают вопросы, непременно поговорите со священником.

Ко святым иконам нужно прикладываться до, но не после Причастия.  После причастия нужно сразу идти к столику с запивкой, съесть кусочек просфоры и запить водой смешанной с вином для того, чтобы ни одна малая часть Причастия не осталась во рту.

Подходя к Причастию, нужно скрестить на груди руки и не креститься, чтобы нечаянно не толкнуть рукой Чашу.

Родители, котрорые подносят к Чаше малолетних детей, должны посадить их на свою правую руку, а левой придерживать руки младенца.  Если у вашего малыша насморк или он слюнявый, непременно насухо вытрите его нос и рот перед тем, как поднесёте его к Чаше.

Подходить к Чаше нужно чинно, то есть по чину.  Сначала причащаются священно-церковнослужители, затем монашествующие, если таковые присутствуют, затем мужчины, женщины и дети.  Сложившаяся во многих приходах практика пропускать вперёд детей, хотя сама по себе и неосудительна, но не отражает сущности богослужения, частью которого и является причащение.  Пропускать детей вперёд нужно в зоопарке или при покупке мороженого, но в храме действуют несколько иные принципы очерёдности.

«С миром изыдем…»

По окончании богослужения нужно с благоговением выйти из храма и только потом делиться со своими знакомыми последними новостями.  Хотя богослужение и закончилось, но храм остался храмом, и мы должны об этом помнить.  А вот на улице или в приходской трапезной можно вволю наговориться (конечно, если только это не монастырская трапезная).

«Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам…» (Мф. 6:33)

Несмотря на всю важность некоторых правил церковного этикета, нужно помнить, что смысл христианской жизни состоит не в соблюдении правил, а в теснейшем единении с Богом.  Правила же имеют вспомогательное, утилитарное значение.  Смысл пилы и молотка, например, состоит не в том, чтобы ими обладать и их лелеять, а в том здании, которое с их помощью можно построить.  Поэтому в заключение стоит напомнить о ещё одном правиле: если вы заметили, что кто-то по незнанию нарушил одно из правил церковного этикета, не нужно брать в руки кнут и изгонять такого человека из храма, особенно, если вы—пожилой человек, а тот, кого вы намерились изгнать, намного моложе вас.  Научитесь сначала исцелять и воскрешать, а только потом изгонять.  Играть роль церковного надзирателя или полицейского совершенно непозволительно: поучение, назидание и исправление ошибок прихожан—это дело епископа или священника, которому епископ поручает данный приход.

 Священник Сергий Свешников


О ПОКЛОНАХ И КРЕСТНОМ ЗНАМЕНИИ.

Для крестного знамения мы складываем пальцы правой руки так: три первых пальца (большой, указательный и средний) слагаем вместе концами ровно, а два последних (безымянный и мизинец) пригибаем к ладони.
Сложенные вместе три первых пальца выражают нашу веру в Бога Отца, Бога Сына и Бога Святого Духа как единосущную и нераздельную Троицу, а два пальца, пригнутые к ладони, означают, что Сын Божий по воплощении Своем, будучи Богом, стал человеком, то есть означают Его две природы — Божескую и человеческую.

Осенять себя крестным знамением надо не торопясь: возложить его на лоб, на живот, на правое плечо и затем на левое. И только опустив правую руку, делать поклон, чтобы невольно не допустить кощунства, поломав положенный на себя крест.О тех же, которые знаменуют себя всей пятерней, или кланяются, не окончив еще креста, или махают рукой своей по воздуху или по груди своей, святитель Иоанн Златоуст сказал: «Тому неистовому маханию бесы радуются». Напротив, крестное знамение, совершаемое правильно и неспешно, с верою и благоговением, устрашает бесов, утишает греховные страсти и привлекает Божественную благодать.

В храме необходимо соблюдать следующие правила, касающиеся поклонов и крестного знамения.Креститься без поклонов следует:

  1. В начале шестопсалмия при словах «Слава в Вышних Богу…» три раза и в середине на «Аллилуиа» три раза.
  2. В начале пения или чтения «Верую».
  3. На отпусте «Христос, истинный Бог наш…».
  4. В начале чтения Священного Писания: Евангелия, Апостола и паремий.

Креститься с поясным поклоном следует:

  1. При входе в храм и при выходе из него — три раза.
  2. При каждом прошении ектении после пения «Господи, помилуй», «Подай, Господи», «Тебе, Господи».
  3. При возгласе священнослужителя, воздающего славу Святой Троице.
  4. При возгласах «Приимите, ядите…», «Пийте от нея вси…», «Твоя от Твоих…».
  5. При словах «Честнейшую Херувим…».
  6. При каждом возглашении слов «поклонимся», «поклонение», «припадем».
  7. Во время чтения или пения «Аллилуиа», «Святый Боже» и «Приидите, поклонимся» и при возгласе «Слава Тебе, Христе Боже», перед отпустом — по три раза.
  8. Во время чтения канона на утрени при взывании к Господу, Божией Матери и святым.
  9. При окончании пения или чтения каждой стихиры.
  10. На литии после каждого из первых двух прошений ектении — по три поклона, после двух остальных — по одному.

Креститься с земным поклоном следует:

  1. В пост при входе в храм и при выходе из него — три раза.
  2. В пост на утрени после каждого припева к песни Богородице «Величит душа моя Господа» после слов «Тя величаем».
  3. На литургии в начале пения «Достойно и праведно есть…».
  4. По окончании пения «Тебе поем…».
  5. После «Достойно есть…» или задостойника.
  6. При возгласе «Святая святым».
  7. При возгласе «И сподоби нас, Владыко…» перед пением «Отче наш».
  8. При выносе Святых Даров, при словах «Со страхом Божиим и верою приступите», и второй раз — при словах «Всегда, ныне и присно…».
  9. В Великий пост на великом повечерии при пении «Пресвятая Владычице…» — на каждом стихе; при пении «Богородице Дево, радуйся…» и проч. на великопостной вечерне совершаются три поклона.
  10. В Великий пост при чтении молитвы «Господи и Владыко живота моего…».
  11. В Великий пост при заключительном пении «Помяни нас, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем» полагаются три земных поклона.

Поясной поклон без крестного знамения кладется:

  1. При словах священника «Мир всем», «Благословение Господне на вас…», «Благодать Господа нашего Иисуса Христа…», «И да будут милости Великаго Бога…».
  2. При словах диакона «И во веки веков» (после возгласа священника «Яко свят еси, Боже наш» перед пением Трисвятого).

Не допускаются земные поклоны:

  1. В дни воскресные, в дни от Рождества Христова до Крещения, от Пасхи до Пятидесятницы, в праздник Преображения.
  2. При словах «Главы наша Господеви приклоним» или «Главы ваша Господеви приклоните» все молящиеся приклоняют головы (без крестного знамения), так как в это время священник тайно (то есть про себя), а на литии велегласно (громко) читает молитву, в которой молится о всех присутствующих, приклонивших головы. Молитва эта заканчивается возгласом, в котором воздается слава Святой Троице.

O благословении

Всякий верующий человек считает непременным при встрече с батюшкой испросить у него пастырское благословение — осенения нас крестным знамением.

Когда священник благословляет нас, то он складывает пальцы так, что они изображают буквы: Ic. Xc., то есть Иисус Христос. Это значит, что через священника нас благословляет Сам Господь наш Иисус Христос. Поэтому такое благословение мы должны принимать с особым благоговением. Для этого, подходя за благословением, мы совершаем поясной поклон и складываем руки крестом: правую на левую, ладонями вверх. Получив благословение, мы целуем благословившую нас руку.

Благословение имеет много значений. Первое из них — приветствие. Поздороваться со священником за руку имеет право только равный ему по сану, все остальные, даже диаконы, при встрече с батюшкой принимают от него благословение.

Благословиться у священника можно не только тогда, когда он в церковных одеждах, но и в гражданской одежде; не только в храме, но и на улице, в общественном месте. Не стоит, однако, подходить за благословением вне храма к необлаченному батюшке, который с вами не знаком.

Точно так же всякий мирянин прощается со священником. Если несколько иереев стоят рядом, а вы хотите благословиться у всех, то сначала нужно подойти к старшему по сану.

Второй смысл священнического благословения — это разрешение, дозволение, напутствие. Перед началом всякого ответственного дела, перед путешествием, а также в любых затруднительных обстоятельствах мы можем просить у священника совета и благословения.

Наконец, существуют благословения в ходе церковной службы.
Священник, произнося: «Мир всем», «Благословение Господне на вас…», «Благодать Господа нашего…», осеняет молящихся крестным знамением. В ответ мы смиренно преклоняем головы, не складывая рук — ведь поцеловать благословляющую десницу невозможно.

Если же священник осеняет нас священными предметами: Крестом, Евангелием, Чашей, иконой, мы сначала крестимся, а потом делаем поклон.

Не следует подходить под благословение в неурочный момент: когда иерей причащает, совершает каждение храма, помазует елеем. Но можно сделать это по окончании исповеди и в конце литургии, при целовании Креста. Злоупотреблять благословением, подходя к одному и тому же батюшке несколько раз в день, не стоит. Слова «благословите, батюшка» всегда должны звучать для мирянина радостно и торжественно, и не надо превращать их в поговорку.


— Я больше никого не полюблю!

Мой собеседник серьезен и категоричен. Ему всего 19 лет, а на вид так и того меньше. Маленький, худенький и очень нервный. Он только что провалил очередную сессию, у него непрекращающиеся материальные проблемы, но беспокоит его другое. А именно — тот опыт, который стоит за приведенным выше утверждением.

— Ты знаешь, пережив разочарование, многие так говорят. Но боль потом проходит, начинаешь видеть в случившемся не предательство, не чью-то жестокость по отношению к тебе, а просто — жизненную ситуацию, одну из многих, которая, пусть и сопряжена с какими-то потерями, но точно так же обогащает и определенными приобретениями. Причем даже более ценными чем то, что ты утратил. Все пройдет — и ты посмотришь на оставшееся позади иначе. Да и будет это, наверняка, уже скоро.

— Ну уж нет! Снова открываться, быть зависимым, беззащитным, уязвимым, чтобы тебе наплевали в душу, измучили, бросили и еще потом над тобой смеялись? Зачем мне это?

Открываться и быть уязвимым… Сегодня на это решается, кажется, все меньше и меньше людей. И причины преимущественно те же, только необязательно всё объясняется несчастной любовью / влюбленностью — просто боязно. Своеобразный кризис — одновременно и следствие всех прочих кризисов и основа их в настоящем и будущем. Неготовность довериться, страх открыться, ужас от ощущения собственной беспомощности перед лицом внешних угроз, а еще больше — внутренних потрясений.

Сейчас едва ли не каждый — зверушка в норке, улитка в своем домике, в крайнем случае, человек в футляре, который тот долго и тщательно для себя подбирал. Все это — и норки, и домики, и футляры — ради одного: чтобы избежать боли. Человек может жить на виду, постоянно находиться в гуще толпы, быть не просто общительным (или, как чаще говорят в наше время или пишут в резюме, «коммуникабельным»), а самой настоящей душой любой компании, и при этом… никого и никогда не подпускать к себе близко, точнее — не пускать внутрь.

Неважно, о ком речь: о сильном, уверенном в себе, даже брутальном мужчине, о привлекательной, не менее уверенной в себе женщине, об успешном менеджере, политике, олигархе, чиновнике и даже… священнике. Страх открываться, страх оказаться уязвимым имеет характер всеобщий.

И он не просто мешает жить, не просто делает нашу жизнь бедней и скучней, превращает в тусклое подобие ее самой. Мне кажется, что все гораздо хуже: он сводит жизнь к существованию, а человеку препятствует быть человеком. И совершенно реальным становится риск прожить отпущенный каждому из нас срок так, словно мы и не жили вовсе. А что вместо этого? Прятались, закрывались, таились… Боялись…

Чтобы получать необходимое количество кислорода, нужно дышать полной грудью, вдыхать воздух, окружающий нас, наслаждаться тем, что он есть, не опасаясь проглотить какую-нибудь безобидную, летящую нам навстречу мошку. Это не страшно: одно неприятное мгновение — и все позади. Переварим, не отравимся. Страшней — перманентно задыхаться.

Чтобы действительно, а не призрачно жить, нужно обязательно открываться — всему тому и всем тем, что и кто встречает нас на нашем пути. Красоте этого удивительного мира — чтобы впустить ее в себя и приобщиться к ней. Прекрасной мелодии — чтобы она звучала и в нас. Мудрому слову — чтобы оно сделалось и нашим достоянием. Человеку — чтобы он стал для нас близким и родным, а мы стали такими же для него.

Человеку открыться всего трудней: подвоха, удара исподтишка ждешь ведь лишь от подобного себе. Почему? Потому, что уже сталкивался с этим прежде. А может, потому, что сам не однажды поступал так с другими.

Открываться — не обязательно говорить о себе все до мельчайших подробностей, делиться самым сокровенным, выворачиваться наизнанку, распрямляя каждый, даже самый перекрученный ее, изнанки, шов. Это все может быть нужно и даже необходимо, но лишь иногда, в редких, скорее, даже исключительных случаях. Или на исповеди, в момент покаяния.

Открываться — значит, просто не полагать между собой и другим преграды, не устанавливать барьера, не держать предупреждающе вытянутую вперед руку: «Ближе не подходи, а то…». А то ударю. Или убегу. Или замолчу и не пророню больше ни слова. Открываться — значит, не защищаться, не прятаться и не бояться, верить, чувствовать, что другой — как ты, а ты — как он. Что вы не просто одной крови, как герои известной повести Киплинга, — нет, вы клеточки единой кровеносной системы и вам друг без друга никак не обойтись.

Не решаешься открываться, боишься людей, закрываешь свой футляр на прочный, проверенный замок, задыхаешься в его пыльной и душной внутренности — останешься закрытым и по отношению к Богу. Навык, усвоенный душой в общении с людьми, слишком во многом определяет и наше общение с Ним. Как скажешь в молитве «Отче наш…», если не понимаешь, не чувствуешь, что такое «наш», когда ты всегда лишь «я», а с другими «я» не происходит в любви соединения в «мы»? Скажешь, конечно… Но не поймешь и не почувствуешь тогда и того, что заключено в слове «Отче»: ощущение сыновства (не сиюминутное, мимолетное, а как достояние сердца) приходит по-настоящему лишь тогда, когда начинаешь окружающих воспринимать как братьев и сестер.

Но как не бояться людей? Что делать с опытом — с тем, который так выпукло представлен в литературе, в рассказах других, со своим собственным? Мы ведь знаем — точно знаем! — что всякий может подвести, бросить, предать. Мы и сами все это можем. Как с этим быть? Пренебрегать, игнорировать, набивать новые шишки и синяки, приобретать новые рубцы на сердце?

Тут каждый выбирает сам. Выбирает, чего бояться больше, что страшней лично для него: боль новых разочарований или вероятность даже не узнать того, кем мог бы стать для нас другой человек, какой удивительной, полной, настоящей могла бы быть наша жизнь, провести ее под или за стеклом. И выбор этот — определяющий.

Хотя скажу откровенно: я совсем не считаю, что разочарование — это такая уж трагедия. Не считаю, что так убийственно предательство и даже насмешка над нами предающего вчерашнего друга. Это тоже выбор: убиваться или же со смирением принять произошедшее и стать опытнее и сильнее. И преодолеть страх. Однажды — а потом снова и снова. И, может быть, даже навсегда.

…Юноша, мой собеседник, слушает меня. Грустный, трогательный как маленький воробей, зябнущий на ветру. Он и, правда, точно замерз, выстудился тем холодом, к которому оказался не готов, для преодоления которого ему не хватило собственного тепла. Но мне кажется, что, несмотря ни на что, он мне верит. Или пытается поверить.

— Скажите… Скажите, что же может помочь преодолеть этот страх хотя бы впервые? Я хочу…

И я отвечаю ему теми словами, которые когда-то услышал сам и ощутил их всепобеждающую силу:

— Старайся помнить всегда, в любой ситуации, что у тебя и у всего происходящего с тобой есть Свидетель. Тот, Который лучше всех знает, что такое самое страшное предательство, самая жестокая насмешка и самая мучительная смерть. Знает, на что способен каждый из нас. И все равно открывается — любому, кто этого хочет. Он и научит тебя, как не бояться. Он и защитит.

Хочешь преодолеть страх — верь Ему. И преодолеешь.

 Игумен Нектарий (Морозов)

(1977)

Оставить комментарий

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *